Так прошло ещё несколько дней, наполненных ожиданием скорого боя. В воздухе витало его предчувствие, неминуемость битвы заставляла снова и снова проводить совместные тренировки гусарии Рыльского и конноартиллеристов Вольского. Христофор словно внял тезису сибирца о силе пушечной стрельбы и её особого влияния на общий ход сражения. Окрестные пространства были объезжены вдоль и поперёк, берега покрывшейся льдом Роси изучены досконально, а местные селяне, особенно юнцы, всегда сбегались поглазеть на упряжки, что тянули пушки на возках.
Посланный на разведку отряд казаков не возвратился ни через оговоренное время, ни неделей позже. А вскоре, когда даже у Вольского, казалось, иссяк воинский пыл и полковника начала одолевать хандра, в расположение бригады прискакал десяток драгун из полка, стоявшего в деревнях в нескольких верстах ниже по течению Роси. Полком тем командовал бывший новгородский воевода Семён Урусов, удалённый от двора новым государем, он и отправил гонцов в ставку Трубецкого с сообщением о нападении на него польских сил.
- Несметно ляхов! - кричали драгуны, нахлёстывая коней, спеша к городу. Вертелись ржущие кони, вставая на дыбы. - Семён Андреич помочи требует!
- Ишь ты, требует! - усмехнулся Рыльский, глядя на восходящее над Росью солнце. - Верно, передовой отряд его атаковал, а тот и струхнул, привыкши в покое пребывать.
- Эко ты, Христофор Фёдорович! - воскликнул Вольский, сердце которого снова привычно заколотилось. - Всё одно сотоварищу помогать надобно!
Для изготовления бригады к движению потребовалось совсем немного времени по меркам самого Рыльского, безмерно гордого отличным состоянием своего войска, пополнившегося несколькими отрядами казаков и пятью ротами рейтар немецкого строя, составлявшими арьергард бригады. Впереди и по флангам колонны двигались казачьи разъезды, охраняя бригаду от неожиданного столкновения с противником на марше. Однако первыми были встречены остатки полка Урусова, отходившие к Белой Церкви - пусть и потрёпанные, со многими ранеными на санях, но сохраняя порядок, с развевающимися штандартами. Князь Урусов также был положен в сани - пуля врага задела ему плечо, нанеся рваную и кровоточащую рану. Вольский немедленно приказал своим медикам обработать рану воеводы.
К Рыльскому подъехал молодой драгунский офицер, командовавший остатками полка. Представившись капитаном Андреем Лиховским, он доложил, что его полк был атакован внезапно, на рассвете.
- Ляхи сбили наши заслоны на берегу Роси... - пояснял Лиховский, а Рыльский хмурил брови и недовольно качал головой.
Тем временем семитысячный отряд Михала Казимира Радзивилла, шедший впереди основного войска и имевший своей целью подготовить безопасный проход основной армии Чарнецкого до Белой Церкви расположился на кратковременный отдых в трёх близко стоящих деревнях, где ещё недавно квартировали русские драгуны. На следующее утро Радзивиллом был запланирован поход до южного предместья города, где по докладу перебежчиков, находилась часть вражеской артиллерии, а также гусарский полк и некоторое количество казаков. Михал решил, что иного и желать ненужно - заняв предместье и захватив пушки, он наилучшим образом исполнит приказ Чарнецкого. Проведя совещание с высшими офицерами своего войска, Михал, не снимая шубы завалился спать на неказистые крестьянские лавки, составленные одна к другой и застеленные овечьими шкурами. Как сказал изловленный за сараем хозяин дома, ранее на этом ложе почивал русский князь.
- А теперь тут буду почивать я! - рассмеялся тогда Михал, дал знак жолнежам и те отвесили старому крестьянину хороших пинков, выгнав его за околицу вместе с остальными селянами, из тех, что не ушли с русскими драгунами. Едва воевода растянулся на лавках, как тут же провалился в глубокий сон, тяжёлый и безгрезный. До сего момента за двое суток марша он едва ли на пару часов сомкнул глаза, а потому приказал не тревожить его сон по пустякам.
Но уже вскоре, к вящему негодованию Михала, покой его был нагло потревожен.
- Ясновельможный пан! Пан воевода! - придерживая шапку у груди, молодой поручик осторожно, но настойчиво пытался разбудить Радзивилла.
- Разрази тебя гром, пся крев... - пробормотал воевода, бессмысленным взором воспалённых глаз оглядывая светлицу. - Чего надо, Игнаций?!
- Пане добродзею, русские! - утерев со лба обильно выступающий пот, выпалил поручик. - Приближаются с северо-востока! Я только что вернулся с дозора!