Едва преодолевая раздражение, Шомуэл воскликнул:
— Слушайте же слухом своим и приклоните внимание к последующим словам, ибо они не мои, а божьи. И сказал мне господь: прими голос народа. Не тебя отвергли они, а меня, чтобы я не царствовал над ними. Объяви им права царя, они следующие. Сыновей ваших царь приставит к колесницам своим возничими и копьеносцами и гонцами. Он назначит их у себя тысячниками и пятидесятниками. Тысячники будут отвечать за всё войско, а пятидесятники будут обучать воинов и отвечать за их готовность к войне. Он заставит сыновей ваших возделывать его поля и жать его хлеб, а в свободное время делать оружие и упряжь для колесниц. А дочери ваши будут составлять масти и благовония для его жён, и варить кушанье, и печь хлебы, и доставлять съестное слугам, и стражникам, и управителям, и советникам его — и неизвестно, вернутся ли они чистыми от тех людей. А лучшие поля ваши, и виноградники, и масличные рощи, и сады с плодами он возьмёт и отдаст своим приближённым. Он возьмёт у вас ослов и употребит на свои дела, и поставит к своим перевозкам и работам. От мелкого скота царь возьмёт десятую часть для своих слуг и стражников. И юношей ваших лучших он поставит на работы и службы, и заберёт, если понадобится ему, рабов и рабынь ваших... И сами вы будете ему рабами! И застонете тогда от притеснений царя, которого вы избрали себе! Но господь не станет внимать вашим жалобам и мольбам, о несчастные мои братья!..
В конце своей речи Шомуэл довёл тон своего голоса до неслыханной ранее обличительной силы. Он опять кричал на этих вечно недовольных, суетливых и неблагодарных посланцев народа. Он думал испугать их тяготами царских служб, но опять ошибся.
Представители двенадцати колен Эшраэля стояли полукругом, лицом к Скинии и к нему. Они улыбались, переглядывались, казались вполне довольными. Их не испугали, а ободрили предупреждения Шомуэла о правах царя.
— В конце концов, пора навести порядок. Для этого придётся немного потерпеть, — сказал Эшром из колена Шимонова, красивый, жизнерадостный человек лет сорока пяти, с ухоженной бородой, в дорогой одежде. — Если царь будет назначать наших сыновей тысяченачальниками и пятидесятниками, то тем самым он сделает их своими приближёнными, потому что начальники воинских отрядов — это правая рука царя. И тех молодых людей, которых приставят к колесницам, тоже ждёт хорошее будущее. Они научатся наконец-то быть отличными воинами, которые не дрогнут ни перед пеласгами, ни перед сворой разбойников Мохаба, Амона и Аморрея. Не побоятся и фараоновых голышей с тонкими копьями и босыми пятками. А возделывать поля и жать хлеб на царских нивах приходится подданным всех властителей. Можно будет распределить эти обязанности, ничего страшного. Зато наши собственные поля будут защищены царскими колесницами от нападения иноплеменников.
— Ну, десятую часть от мелкого скота и от всякого сельского труда мы и так должны отдавать жрецам-левитам, — присоединился к судье Эшрому бесцеремонный, во всех проявлениях чрезмерный, толстяк Ямин, требовавший, чтобы его обязательно называли с именем отца Хармаха и неплохо бы деда... так вот этот мясистый Ямин бен Хармах высказал даже такую кощунственную мысль: — Если уж отдавать десятую часть от всего хозяйства, то лучше царю, чем левитам. От них всё равно толку мало. Разве что в праздники принести жертву всесожжения во имя Ягбе умеют более сноровисто, чем обычный паломник.
Слушая его слова, Шомуэл вдруг вспомнил виденную ночью крысу.
— Я думаю, что царь и его царедворцы вряд ли будут бесчестить наших девушек, они ведь не сумасшедшие. Не хватит им разве сговорчивых хананеек? И разве мало им рыжеволосых рабынь из Митанни? Или белых, статных хеттянок? После падения царства Хатти они очень дёшевы на невольничьих рынках. А при стычках с народами, живущими в шатрах, разве недостаточно им будет пленниц — смуглокожих правнучек Эшмаэля[28]? — вмешался богатый торговец вином из города Габаон.
— Разумеется, смешно и говорить об этом. Вообще людям следует потрудиться под рукою царя для укрепления городских стен, крепостей, почистить колодцы и поправить отводные камины. Хватит беспечно есть, пить, развлекаться и жаловаться на тяготы жизни да на происки врагов. Нет, без царя не обойтись, — заключил обмен мнениями Ямин бен Хармах.
— Так тому и быть, о господин наш и судья Шомуэл, — радостно подхватил старец из Галаада. — Вот мы все просим и умоляем тебя: выбери народу царя.
Шомуэл побледнел от ярости, но сдержался.
— Хорошо. Идите в дома ваши и возвращайтесь в города ваши. И выберу вам царя, — сказал он.
28