Саул и Бецер некоторое время обследовали опасное место. Но злоумышленники исчезли, явно не ожидая такого яростного отпора. Оба бойца вернулись разгорячённые, сверкая глазами и возбуждённо дыша.
Снова сели к костру, понемногу успокаиваясь. Перепуганный Гист робко молчал. Когда его отважные попутчики начали было подрёмывать, маленький человек с бородой клином нерешительно произнёс:
— Я внимательно вслушивался в крики тех, кто замышлял нападение. Мне показалось, одно или два слова схожи с наречием мохабитов. Вряд ли они откажутся от намеченной добычи. Они вернутся с луком и стрелами. Или, подкравшись, кинут свинцовый шар из пращи.
— Этот многознающий старик прав, — сказал Бецер. — Надо отсюда уходить.
Удостоверившись в согласии Саула, Бецер разбросал и затоптал тлеющие угли костра. Подхватив свои мешки, три силуэта — большой, поменьше и совсем короткий — тихо удалились. До утра они прятались в зарослях, спали по очереди.
Поднялось солнце, запели птицы. А серая трясогузка, беспечно бегая по тропинке, указала на то, что путь свободен. Трое путников вышли на открытое место. Пройдя между купами тамариска, среди мелколиственных скальных дубов и раскидистых теребинтов, обвитых колючими плетями ежевики, они спустились на равнину.
За изгородями из дикого камня росли гранатовые деревья, инжир и виноград — то обнимающий лозой ствол тутовника, то свисающий гроздьями вместе с ветвями, осыпающими сладкие ягоды, или подпёртый толстыми жердями. Несмотря на раннее время, селяне, едва прикрытые кусками выцветшей ткани, уже гоняли по пашням высокорогих быков, волокущих соху с бронзовым сошником. Другие взмахивали мотыгой на огородах, сажая лук, чеснок, редьку, чечевицу и коноплю. На открытых площадках вызревали оранжевые тыквы. Кое-где под дымком очага чернели хижины, сложенные из нетёсаных камней. Играли полуголые дети, женщины в выгоревших рубахах толкли зерно в каменных ступах. Наконец посреди сизых холмов, на которых, словно рассыпанная пригоршня белой и коричневой фасоли, паслись овцы, возник город, окружённый стеной.
Улицы его кривились, изгибались, поднимались на разную высоту, неся, будто ступени, тесные домики с плоскими крышами, громоздившиеся башенками в строениях знати, и особенно заметный обширный дом главного судьи. Там, у ворот, прохаживались бородатые воины со щитами и копьями.
2
От городских ворот Рамафаима расходилось несколько дорог. По ним на ослах и мулах, запряжённых в двуколки, везли в город грузы и продовольствие. По этим выщербленным путям брели терпеливые паломники, чтобы принести жертву Ягбе на горе с плоской вершиной и старинным жертвенником.
И нескольких десятках шагов сбоку от одной из таких дорог находился колодец. Это был обильный источник, обложенный большими камнями, с протоптанной к нему отдельной тропинкой. Это был «внешний» колодец, здесь запрещалось поить скот. Коров и овец подгоняли с другой стороны города к другому колодцу, и там, из-за первенства в желании напоить своё стадо, чисто дрались ражие пастухи.
Но этот «внешний» колодец всегда отличался чистотой. Сюда, как правило, приходили девушки с медными кувшинами. Они, конечно, тоже иногда препирались и ссорились. Но чаще хихикали, сплетничали и, прежде чем наполнить свои кувшины, сообщали одна за другой множество важных и неважных новостей, и особенно тех, которые имели отношение к сватовству или замужеству какой-нибудь известной всем присутствующим девицы. Ещё охотнее, прикрывшись ладошкой для секретности, они рассуждали о не очень целомудренных поступках некой красотки, замужней или ещё свободной, и тогда их родственникам приходилось долго ждать свежей колодезной воды. Она грелась в медном кувшине на солнце, покуда посланная к колодцу «дщерь рамафаимова» выясняла подробности чьих-то шашней.
Вот к этому-то колодцу и приблизились трое мужчин. Первый, в сером плаще с откинутым куколем, громадный статный силач, опиравшийся могучей рукой на толстый посох и придерживавший за плечом пустой мешок. Другой, значительно ниже ростом, на вид моложе, но тоже крепкий молодец и тоже с мешком и палкой. Третьим, ковылял обтрёпанный коротыш в выгоревшем лиловом кидаре с седоватой бородой клином.
Встретившаяся этим трём у колодца жизнерадостная группка молоденьких девушек с кувшинами обратила на пришельцев пристальное внимание. Правда, от сумрачного взгляда высокорослого красавца они явно смутились и даже притенили краешком покрывала нижнюю часть своих смуглых лиц. Зато второй, кудрявый, с плоской войлочной шапочкой на макушке, снискал их доверие.