Жуткие вопли боли и отчаянья, и торжествующий рёв воинов Эшраэля, успешно осуществивших стремительное, как прыжок льва, нападение, подтвердили исход короткого сражения. Большинство аммонитов было не просто убито, но растерзано, — будто тела их бешено рвала стая волков.
Саул метался в самом центре лагеря, нанося страшные удары дубиной и топором. Около него также свирепо, с наслаждением и сноровкой врождённого бойца, колол и рубил Абенир. Бецер старался находиться рядом, он держал наготове щит, чтобы в любое мгновение прикрыть своего господина, ставшего царём. Сотня добровольных охранников Саула неистово размахивала оружием вблизи него. Они старались не рассеиваться по лагерю, а находиться рядом.
Разгром аммонитов был страшный. Почти все валялись, поливая кровью каменистую землю. Тот, кто оказался раненным, завидовал убитым. Живым выкалывали глаза, выбивали зубы, вытягивали и отрубали язык.
— Умерщвляйте всех во имя Ягбе! — рычал Саул, впавший в состояние, близкое тому, что охватило его во время неожиданного пророчества. — Так приказал великий судья Шомуэл! Месть Эшраэля должна быть полной и беспощадной.
Открылись ворота Явиша, и горожане, вооружённые чем попало, побежали довершать победу ополчения. Всего нескольким десяткам аммонитских воинов удалось вырваться и убежать, скрывшись в колючих кустах дрока или в случайно подвернувшихся в расщелинах. Также с десяток всадников успели умчаться на беговых верблюдах. Вслед им летели камни из пращей и редкие стрелы.
— Убивайте! — кричал Саул и его окружение. — Жгите их шатры и блошиные ковры! Ничего не нужно воинам Ягбе!
Торжество победы достигло дикого восторга. Многие бойцы морим пели и плясали на трупах врагов. Некоторые скользили ми окровавленных телах, падали рядом с ними. Поднимались, смешав кровь убитых аммонитов с кровью из собственных ран. Однако кое-кто недовольно ворчал, кто-то переглядывался между собой, когда стали валить верблюдов и перерезать им длинные шеи. Горожане Явиша казались растерянными, видя, как распарывают брюха «вражеских» ослов и «неправильно», то есть не соблюдая правил, разрешающих употреблять мясо в пищу, уничтожают овец.
Всякий скарб кочевников валили в кучу и тоже поджигали. Саул велел взять только оружие и шлемы из меди, их оказалось немного. В ополчении нашлись люди, несогласные с запрещением Орать что-либо из военной добычи. Среди воинов распространились слухи: главный судья Шомуэл нарочно заставил Саула поступить подобным образом, чтобы новоиспечённый царь не обогатился, да и воины чтобы были им не слишком довольны. Этого мнения придерживались Абенир, Бецер и прибывшие из дальних областей Эшраэля начальники военных элефов.
Но Саул не хотел и слышать о дележе добычи.
— Нашими руками совершилась месть бога, — мрачно заявил он, весь покрытый кровью врагов и сам получивший несколько кровавых рубцов и ссадин.
Огромным костром полыхали сваленные в груду шатры. Воины подтаскивали новые, не забывая всё-таки припрятать за пазуху кто — бронзовый нож, кто — ожерелье из бисера или серебряный браслет знатного аммонита. Начали перевязывать раненых. Горожане везли на повозках большие сосуды с водой и вином. Поражённых в битве наиболее серьёзно понесли осторожно в город. Всего из ополчения погибло около сотни воинов. Их следовало похоронить с соблюдением обрядов и чтением молитв в удалённой от города, тщательно выбранной пещере. Трупы врагов тащили за ноги, с язвительным смехом кидали в жарко пламенеющие костры.
Солнце давно поднялось в ослепительно-синем небе. Запах запёкшейся крови и быстро разлагающихся трупов становился невыносимым. После ночного похода и недолгой, но яростной резни, даже те воины, кто не получил ранений, чувствовали свинцовую усталость.
Саул с наслаждением выпил несколько чаш воды и вина, наскоро омыв своё окровавленное и потное лицо. Оставалось свершение личной мести.
Захваченного живым царя Нахаша подвели к Саулу.
Суровое лицо Нахаша было рассечено. Красный ручеёк извилистой нитью струился по лицу и капал ему на грудь. Руки Нахаша связали за спиной. Густые, никогда не стриженные, курчавые волосы, как накидкой, покрывали его спину до поясницы. Слегка сощуренные глаза аммонита не выражали страха.
Сопровождающие Саула воины стали сквозь зубы ругать пленного царя и постепенно окружали его тяжело дышащим от злобы плотным кольцом. Они готовы были разорвать его в клочья.