Заметив, однако, что его мудрые речи возбуждают во всех неудовольствие, он добавил, яростно потрясая своей цепью:
— Кто не повинуется, будет наказан плетью. Ты слышишь, Марк?
Зеленый кафтан поклонился, и Книппердоллинг продолжал:
— Все равны перед Богом; он не знает ни дворян, ни слуг, а ведает лишь христиан и язычников.
Угроза заставила умолкнуть глухой ропот. Глава города устремил на старую хозяйку гостиницы «Роз» и ее спутников пронзительный взгляд. Затем он продолжал:
— Едва успел народ Израилев удалить слабого Тильбека от кормила правления, злого Юдефельда отправить в ссылку, а верных мужей, Книппердоллинга и Киппенбройка избрать в свои представители, как уже меня оглушают шумными, терзающими мое родительское сердце бесчисленными жалобами. Изгнанные язычники бесовским колдовством смутили дух и разум народа. Да пропадут они! Разве я не вижу перед собой дочь, отрекающуюся от своего отца, жену, гнушающуюся мужем и поднявшую на него руку? Анжела, Елизавета Гардевик, вернитесь к исполнению ваших обязанностей, я вам приказываю это! Ваш отец, ваш муж простят вас, только вернитесь. Я не потерплю, чтобы там царила вражда где место единению.
— О, моя Анжела, о Елизавета! — стонала Вернеке, обнимая их. — Последуйте их призыву, оставьте меня. Пусть ваша жизнь и ваша свобода не попадут во власть этих жестоких людей!
Книппердоллинг обратился к своим телохранителям:
— Торрентин, отведи эту раскаявшуюся грешницу к ее мужу! Герлах фон Вулен, будь спутником этой сокрушенной дочери до дома ее отца!
Торрентин, еще сравнительно молодой горожанин с грубыми манерами, приблизился к госпоже Гардевик. Она оттолкнула его руку. Торрентин шепнул ей:
— Могу вас заверить, что ваш муж из-за последствий гнева и прошлого кутежа лежит пластом, и даже нет надежды на выздоровление. Что же, вы и теперь не последуете за мной?
Елизавета удивленно и дико уставилась на него и сказала без колебаний:
— К смертному одру чудовища? С радостью. Идите вперед!
Пока оба быстро удалялись, Герлах фон Вулен также перекинулся словами с хорошенькой соседкой и получил короткий отказ.
— Сударыня, вы рискуете получить в спутники весьма нежелательного компаньона, — сказал раздосадованный дворянчик, намекая на палачей и гражданских прислужников.
Взоры девушки с томительным беспокойством блуждали кругом, пока не остановились на бледном, неподвижном лице, видневшемся в самых задних рядах толпы. Радость наполнила ее сердце, и все страхи отлетели.
— Я не пойду с вами, — коротко и презрительно ответила она молодому человеку, отталкивая его от себя затем крикнула звучным голосом:
— Ринальд, Ринальд! Выходи, проведи меня к мастеру Людгеру, моему отцу!
Тот, кого звала она, повиновался милому, давно знакомому голосу и, забыв скорбь и сомнения, протискивался сквозь солдат.
— Я здесь, Анжела, к вашим услугам, — сказал он, хватая ее руку.
— Анжела, не верь отступнику! — предостерегла ее Вернеке и попыталась удержать племянницу.
— Как смеешь ты, анабаптистка, осуждать возродившегося? — напустился на нее скорняк Зюндерман.
Ринальд едва сдерживал сумасбродов, угрожавших несчастной муками и смертью.
Тогда вновь раздался голос Книппердоллинга:
— Оставьте в покое эту столетнюю, выжившую из ума старуху! Разве вы не видите, что она от страха лишилась рассудка? Слушайте, слушайте меня, граждане, так говорят пророки: по воле Господней все в Сионе должно быть общим достоянием, никто не должен превозноситься над ближним. А потому бедным приложатся избытки богатых. А потому избраны дьяконы, которым вверен надзор за движимым и недвижимым общим имуществом и забота о грядущем добросовестном разделе его. Сдайте же, дети Авраама, все ваши избытки. Не скрывайте вашего достояния, дабы Отец Небесный не покарал вас! Пока не придет час, мы будем заботиться о ваших одеждах, о вашей пище. Дьякон Гейтерман, ты тотчас же отбери все, что найдешь здесь и что не служит к удовлетворению первой необходимости.
Этот странный указ, пришедшийся по вкусу только что состоявшемуся народному собранию, поразил слушателей удивлением, которого они, по крайней мере в первую минуту, не могли преодолеть. Дьякон Гейтерман, мужичонка из пришельцев, возведенный в сан дьякона, набросился со своими помощниками на лежащие кругом пожитки Вернеке и пришельцев из Шоппинсена, Зеста и Гамма.
— Господи, помилуй! Еще и это!.. Где же ваши обещанья? — спросила убитая горем и обессиленная хозяйка «Роз».