Они шли без огня, ощупью, в полной темноте, и Анжела тесно прижалась к своей спасительнице.
— Меня беспокоит, что будет с тобой, пока ты останешься здесь, — прошептала она.
— Ты дурочка! — возразила Елизавета, также не повышая голоса. — Завтра я приду с твоим отцом. Подожди нас на дороге к Вальдеку.
Они пробрались через соборную площадь. В царском дворце все окна в зале были освещены, и слышен был громкий разговор.
— Там собрался военный совет, — сказала Елизавета. — Но сторожа спят.
Вдруг невдалеке от них мелькнул огонек за одним из выступов хоров старого собора. Они спрятались, бессознательно опустившись на колени за огромной статуей Самсона, опрокинутой и прислоненной у стены. Огонек приближался, и они увидели Дивару. Переодетая в простое платье, она несла в руках корзинку и фонарь и осторожно высматривала, все ли спокойно и благополучно кругом.
Подруги затаили дыхание.
Наконец Дивара задула огонь и поспешно перешла площадь с ее мрачными тенями.
— Она не хочет, чтоб ее кто-нибудь заметил, — проговорила Елизавета. — Слава Богу, что она нас не видела. Все равно, что влечет ее на тайные пути, но хорошо, что ты не попалась ей навстречу и избегла ее любопытства. Она, конечно, будет рада твоему исчезновению, но еще приятнее было бы ей обвинить тебя в преступлении, в бегстве и видеть тебя не только отвергнутой, но и наказанной.
Обе женщины продолжали путь. Возле часовни, находившейся у ворот соборной площади, Елизавета остановилась и, трижды перекрестив Анжеле лоб, рот и грудь, проговорила сдавленным голосом:
— Видишь ли там, за тем балконом, развевающийся султан? Это тот самый человек. Иди спокойно к нему, но в последний раз советую тебе — молчи, и да благословит тебя Небо, дитя мое!
С тяжелым предчувствием в душе она прибавила:
— Вспоминай обо мне в твоих молитвах, улыбнись мне, когда будешь счастлива.
Елизавета толкнула колебавшуюся Анжелу вперед и исчезла.
Незнакомец сделал ей навстречу несколько шагов и схватил ее поспешно за руку.
— Уже поздно! — сказал он коротко. — Мы должны торопиться.
Они быстро пустились по направлению к Боспинкским воротам. Они спешили дойти до земляного вала за городской стеной. Незнакомый воин носил под байковым плащом кожаную куртку. С суровой нежностью он сказал своей спутнице:
— Если я когда-нибудь забуду, Елизавета, что вы сделали сегодня для меня, пусть меня повесят между двумя собаками. Мы будем жить как в раю и пусть дьявол возьмет меня прямо в ад если я хоть раз поцелую вас прежде чем нас обвенчают. Я обворожен вами, это моя первая истинная любовь, как я ни стар и ни неуклюж. Клянусь моим мечом и щитом…
— Стой! Кто идет? — спросил какой-то человек.
Столкнувшись лицом к лицу с воином Анжела, в смертельной тоске, узнала ненавистного фон Вулена который точно вор приближался к ним.
— Гроза и молния! Это ты, Герлах в эту непроглядно-темную ночь? — спросил несколько смущенный беглец.
Фон Вулен ответил совершенно миролюбиво.
— Здравствуйте, Вернер! Я обходил дозором город и спешу теперь на совет к царю. А ты поздненько возвращаешься к твоим воротам. Кто с тобою, плут? Мужчина или женщина?
С этими словами он коснулся покрывала. Анжела отстранилась.
— Женщина! — проговорил фон Вулен не то с удивлением, не то шутя. — Кто же эта красавица? Пойдем-ка туда там посветлее: покажи твою милую девчоночку!
— Не смей ее трогать! — сказал Вернер строго.
— Но я хочу, — ответил упрямо фон Вулен.
— Ад и смерть! — Ты не посмеешь, — продолжал Вернер и оттолкнул фон Вулена.
— Как! Я — твой начальник, твой полководец?
— Но — разве ты не дворянин? — спросил Вернер.
— Кто смеет в этом сомневаться, черт возьми?
— Ну, так слушай и молчи как добрый товарищ по оружию! — проговорил Вернер быстро и решительно. Он отвел Вулена немного в сторону и сказал ему несколько слов по доверию.
Анжела ожидала, превратившись в статую, чем все это кончится.
Тогда Герлах расхохотался, как насмешливый критик, и сказал: