— Я готов дать какую угодно клятву на Евангелии и у алтаря! — воскликнул Ян в сильном возбуждении. — Да падет проклятие на меня и на голову родившей меня, если я лгу! Да будет проклят мой последний час, и пусть я стану добычей ада, если я когда-либо касался этой девушки, если я приложил мою руку к ее дьявольскому преступлению.
— Лживые клятвы! — воскликнула Маргитта, закрывая уши руками.
Бергем с минуту смотрел на портного, который стоял теперь перед ним, выпрямившись и с поднятой рукой, как герой и мученик за правое дело. Потом, обратившись к Маргитте, бургомистр сказал, указывая на ее брата:
— Это самый негодный человек, какого можно встретить под солнцем. Если бы он не был моим шурином, к несчастью, и мне не пришлось бы спасать, благодаря ему, мое имя от позора, я бы не шевельнул пальцем для того, чтобы избавить его от эшафота и таким образом очистить от него землю. Но делать нечего — надо его спасти, если обстоятельства так сложились.
— Да! — воскликнул он затем, ударив себя по лбу. — Что я вспомнил! Ведь эта persona guaestionis[26], эта жертва правосудия, в прошлую ночь удавилась в тюрьме. Она покончила таким образом с делом скорее, чем мог это сделать суд; а что касается портного, я постараюсь это дело замять, но…
Известие о несчастном конце Нати наполнило радостью Бокельсона: лицо его мгновенно просветлело и утратило следы тайной муки. Грудь его теперь дышала свободно. Он весь ожил. Самоуверенная дерзость тотчас сменила беспокойство и ужас злодея, пойманного на месте преступления.
Заметив эту перемену, бургомистр поспешил, со своей стороны, предупредить смелого портного и в резких словах дать ему понять его настоящее положение:
— Вы приобрели общее уважение в начале вашего пребывания в этом городе, Бокельсон, но потом обратили почет, оказываемый вам, в позор. Ваш ум и красноречивый язык приобрели вам друзей, но вы постарались о том, чтобы они стали вашими врагами. Вы испортили вашу репутацию как ремесленника отчасти ленью, отчасти обманными действиями. Вам должны были запретить театральные представления, потому что вы наполнили ваши комедии соблазнами и недостойным осмеянием честных людей. Из вашей школы поэзии вы сделали школу безнравственности, и некоторые из ваших учеников уже погибли, а другие находятся на пути к погибели. Вашу гостиницу вы обратили в вертеп, в котором буйствуют ночные кутилы, развлекаемые падшими женщинами, и распутные сыновья добрых граждан расточают и проигрывают в карты достояние родителей.
Не удивительно, что вы запутались в долгах и вам грозит каждый день продажа имущества с молотка.
К тому же вы злобный человек, хотя и прикрываетесь маской лицемерия, вы соблазнитель молодых девушек и женщин и соблазнитель вашей собственной жены, так как вы научили ее сводничеству; и в то же время ее и вас подозревают в ереси!..
Советую вам поэтому собрать все, что можете, из вашего имущества и, не теряя времени, удалиться из этой страны вместе с женой и детьми, вместе с вашей матерью, ведущей жизнь бродяги, и с вашим любезным братом Яковом, уже достаточно также заявившим о себе. Для вас место по ту сторону океана — в Америке, о которой рассказывают много чудес. С другой стороны, нашему императору нужны сильные руки и хитрые головы в тех землях. Попробуйте стать полезным человеком в другом Свете и не ждите, пока вам придется выбирать здесь между эшафотом и виселицей. А пока уходите и не показывайтесь больше мне на глаза. Да поможет Господь вам исправиться!..
Ян не смел ослушаться и, повинуясь знаку бургомистра, удалился с опущенной головой, но с ненавистью и жаждой мщения в груди, с тайными замыслами в голове.
Бешенство трусости и бессильная злоба, а также опасения быть изобличенным перед всеми душили его, и никакое физическое здоровье не в силах было бы безнаказанно противостоять такому бурному натиску разнородных чувств.
Он потерял бы сознание тут же на улице, если бы его не поддерживала радостная весть о том, что мертвые уста Нати не будут более свидетельствовать против него и что миновала таким образом угрожавшая его жизни опасность.
Глава IX. Апостолы нового союза
Несколько дней спустя, после того как арестовали Натю, мы застаем госпожу Бокельсон в оживленной беседе с подмастерьем, ткачом Ротгером, у порога гостиницы. Ротгер имел смущенный вид, но говорил с очевидным злорадством:
— Да, невероятные вещи происходили здесь, пока я искал заработков у себя на родине. Так вы говорите — служанка… Жаль, что она повесилась, прежде чем подтвердилось вполне ее показание. Настоящий виновник остался таким образом неизвестным, хотя я ни минуты не сомневаюсь в том, какую роль играл в этой истории ваш муж. А вы как думаете?…