Дэн набрал номер начальника Управления.
- Фрэнк, по моим расчетам нужно сформировать пять групп по пять особей. Стало быть, потребуется пять боксов и двадцать пять экземпляров.
- А почему бы не использовать уже имеющихся?
- Вы что, предлагаете остановить работы по совершенствованию вакцины? Да и потом, нужны перворазрядные особи, а не абы кто. Двадцать пять - это при условии, что мы сами будем осуществлять отбор. Стало быть, и о транспортировке придется позаботиться.
- Вообще-то окончательное решение еще не принято, - напомнил Раттлиф.
- По-моему, нет ни малейших сомнений, что первую фазу Директор одобрит. А ломать сейчас копья насчет заключительной совершенно бессмысленно, может ведь вообще ничего не получиться.
- Добро, не будем терять времени понапрасну.
- Да, кстати, я сегодня хотел смотаться к морпехам в Северную Каролину, как у нас насчет самолета? Это около шестисот миль, на машине получится очень долго.
- Нормально, наверное, я сейчас выясню. А что ты там забыл?
- Да все насчет нашего вчерашнего разговора, хочу завербовать там нескольких «охотников». В свете последних событий, как вы полагаете, на что мы можем рассчитывать?
- Думаю, человек на десять - пятнадцать. Больше - уже психологически другая категория.
- Это было бы просто замечательно.
- Моя секретарша перезвонит тебе, когда оформит поездку. Пока.
После этого Дэн позвонил Наташе.
- Готовься, сегодня едем. Как, кстати, зовут твоего морпеха?
- Совсем скоро он будет уже твоим, - не поддержала фамильярности она. - А зовут его Питер Пэн.
- Почему же я, бестолочь, не догадался сразу спросить?
- «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет», - процитировала Наташа. - Дэн, не пора ли перечитать Шекспира?
- Ладно, все равно уже поздно отыгрывать назад.
Глава 2
Она постепенно угасала. Часы, дни и месяцы тянулись бесконечной чередой, и она уже потеряла счет времени: может быть, прошел только год, а может - и все сто.
Периодически впадала в забытье, и тогда в голове мелькали знакомые картинки. Вот они с Гербертом бегут по залитому солнцем сосновому лесу. Она чувствовала запах хвои, а потом, лежа на спине, с восторгом смотрела в бездонное голубое небо. А вот они прячутся от дождя в стогу сена и целуются, целуются...
Потом Герберт исчез. Говорили, что он вампир, но она не могла поверить. Почему же он не загрыз тогда ее саму? Соседи шарахались от нее как от зачумленной.
Все это время она пыталась выбраться, но ничего не получалось. Слежавшаяся земля хотя и тяжело, но понемногу подавалась, а потом рука натыкалась на камень. Он был повсюду, ровный и шероховатый, как будто тщательно подогнанный умелыми каменотесами. И она потеряла надежду.
...Сказочно привлекательный мужчина с благородными чертами лица бережно взял ее за руку. Затем он сделал небольшой надрез маленьким острым ножом. Сзади ее цепко держал за волосы антипод красавца - уродливый одноглазый коротышка. Прекрасный господин дождался, пока несколько капель крови упадут в стакан, и затем ловко, как завзятый аптекарь, перевязал ей палец. Потом он подошел к столу, открыл большой флакон из толстого стекла, добавил в стакан немного прозрачной розоватой жидкости и осторожно размешал.
Это ведьмаки! Она пропала... Страх сжал горло, и не было сил закричать. Она лишь тяжело дышала. - Герберт, милый Герберт, - трепетало испуганное сердце, - даже если ты вампир, приходи же быстрее и спаси меня, пока не поздно! О, святая Кунигунда, покровительница, помоги!
Красивый господин тяжело вздохнул и пристально посмотрел на нее. Нет, не похож он на ведьмака! Какие грустные глаза... Впрочем, что она о них знает? Старушечьи пересуды? А второй-то очень даже похож: уж больно отвратная морда!
Грустный красавец опять приблизился, одним движением сорвал с нее платье до самого пояса и поволок на постель. Господи, смилуйся, позволь побыстрее умереть! Но подтащив ее к свету, негодяй почему-то отказался от своего гнусного намерения. Он медленно и внимательно осмотрел ее шею и плечи, а затем грудь и руки. От отвращения она лишилась чувств и очнулась, когда он, удивленно хмыкнув, запахнул на ней одежду. Она не понимала, что происходит.
Господин еще раз вздохнул и кивнул своему подручному. Ее крепко связали и натянули на голову колпак. Последнее, что она увидела, - это его виноватый взгляд. Такой же, как у Герберта в тот день, когда она лишилась невинности. Бедный, глупенький Герберт!
Затем ей повесили на шею что-то тяжелое и долго-долго везли куда-то, перекинув через седло. Потом грубо, как мешок, сбросили вниз, и не успели руки ощутить мягкую и влажную свежую землю, как немыслимая боль пронзила грудь.