- А если не в чистом поле? Если нам попытаться заманить катафрактариев в лес? Ведь если мы сломаем строй и побежим вспять, они будут преследовать нас. А в лесу конница и сама потеряет построение! И если еще и рассадить на деревьях лучников:
Он остановился, чтобы перевести дух, и немедленно прозвучал голос Светозара:
- Я хочу сказать, Хиргард! Ты говорил, что на флангах конницы вампиров обычно атакует пехота?
- Да. Наверное, нужно встретить ее до того, как она сможет помочь коннице.
Но юноша решительно мотнул головой:
- Если мы встретим врага в открытом бою, у нас будет слишком мало шансов даже выстоять. Каждый пехотинец магистра закован в броню и вооружен хорошим мечом. Что там наши дубины да копья...
Хиргард внимательно посмотрел на лужича:
- И что же ты предлагаешь?
Глаза Светозара сверкнули:
- Нужно позволить и вражеской пехоте углубиться в лес! И затем - ударить сбоку заранее выставленными отрядами!
- Однако если мы поставим в глубине леса два сильных отряда, мы ослабим основное войско.
- Но неожиданный удар вполне может оказаться победным. А основное войско - что ж, если каждый воин будет стоять насмерть, мы должны выдержать.
Хиргард хлопнул ладонью по колену:
- Так мы и поступим! Ты, Светозар, и ты, Вальгаст.
- А я-то с чего? - удивился менестрель.
- А с того, что за тобой люди на самого черта пойдут, не то, что на вампиров. Так вот, вы возьмете команду над засадными отрядами. Я же встану в центре.
Около десятка глаз воззрелось на предводителя, и Вальгаст высказал общее мнение:
- А если не выдержим? Погибнешь ведь наверняка.
Хиргард рывком поднялся, давая понять, что совет окончен:
- Я не желаю жить после поражения. И пусть будут прокляты те, кто предпочтет гибели бегство! Если же мы победим - какое будет иметь значение гибель какого-то старого разбойника?
А потом Хиргард допоздна обходил лагерь, время от времени заговаривая с воинами, пытаясь их ободрить. Как ни странно, воинам под командованием любимого ими полководца всегда легче, чем самому предводителю, ведь они-то верят, что он сделает все как надо, а ему надеяться не на кого. И потому Хиргард мысленно просил прощения у всех, кто примет смерть в грядущем бою. "О Господин мой, что на небесах! Как же их мало... Как их мало перед той беспощадной лавиной закованных в металл коней и воинов, которую им предстоит одолеть!"
В голову же лезли совсем посторонние мысли. Почему-то Хиргард показался себе ужасно старым, хотя лишь недавно приблизился к пятидесяти годам. Наверное потому, что слишком мало он отдыхал в этой жизни, не выходя из кровавых битв, хотя взор и сердце его были всегда устремлены к небу, к Творцу. Богомольный разбойник.. И вновь предводителю восставших в каждой звезде на ночном небе привиделись Ее глаза. У нее были шелковистые волосы и нежная, розовая, как у ребенка, кожа, и яркий взор цвета неба. Но пришли черные воины и забрали Ее. А потом, уже познав и славу побед, и горечь поражений, Хиргард вновь встретил некогда любимую - встретил в бою, когда она злобно рассмеялась ему в лицо и занесла меч над головою. Этот страшный смех совсем не напоминал прежний - звонкие колокольчики лета, и тогда Хиргард зажмурил глаза и бросился вперед, не в силах смотреть на чудовище, укравшее и исказившее чистый облик любимой. Он изрубил женщину-вампира в куски, и даже не сразу понял, что лишился глаза.
Хиргард на миг задержался у костра, вокруг которого сидело изрядное число воинов, но тут же отошел, тщетно пытаясь скрыть улыбку и придать лицу строгое выражение. Дело в том, что Вальгаст спел свою знаменитую песню о древнем короле варваров Руватте и теперь травил байки богохульного содержания, до которых и сам был невероятно охоч:
- Гуляли, значит, в одной деревне - свадьба была. Ну, пляшут люди, смеются, поют, а три старые девы их, стало быть, осуждают. Одна говорит: - Вальгаст скривил лицо и дребезжащим старушечьим голосом заскрежетал - "Вот молодые только о веселье думают - о Господине бы Небесном так думали!" Другая отвечает: "Ой, и не говори! А сейчас еще за столы сядут, восхвалять друг друга будут - Творца бы так восхваляли, который их создал!" А третья говорит: "А из-за стола встанут - на ложе возлягут, любить друг друга будут..." - менестрель выдержал эффектную паузу и закончил - "Господина б Небесного так полюбили!"
На секунду у костра воцарилось молчание, а затем грянул такой взрыв хохота, что, казалось, сама земля содрогнулась. Хиргард хотел было прервать Вальгаста и отчитать его за непотребство, но затем просто отошел, ни слова не сказав. Дело в том, что ему неожиданно представилось, как его старый друг, сжимая в руках не арфу или мандолину, а меч, встает навстречу черному всаднику в глухом рогатом шлеме. Сердце Хиргарда сжалось, но он решительно прогнал от себя страшные мысли. Может быть, Вальгаст и не профессиональный воин, но зато храбрости у него хватит на троих - кому, как не ему, знаменитому певцу Свободы, вести за собою людей? Чтобы отвлечься, предводитель восставших решил разыскать Светозара.