– Это еще почему? – Лида уже вовсе не выглядела равнодушной.
– Потому что вы для них такая же «чудесная» мать, как ваша была для вас. Только ваша о вас еще худо– бедно заботилась, а вы от своих дочерей просто сбежали!
– Вы! Да как вы можете! Вы же все знаете! Моя мать пустила в дом отца, который меня чуть не зарезал!
– А вы то, чем лучше! Пустили папашу алкоголика в дом, да еще и устранились от происходящего. Вот сидите тут уже две недели и упиваетесь жалостью к себе. А дети ваши там со своим папочкой мыкаются, да и еще и к вам нужно бегать, передачи носить!
Лида задохнулась от гнева, ей захотелось ударить врача. Та видимо это поняла, потому что сказала: «Идите! И думайте! Если здесь ничего не надумаете, так вся оставшаяся жизнь и пойдет под откос! А жалеть себя и мамашу с папашей проклинать – не выход!
Всю ночь Лида не спала, она думала над услышанным.
– А, ведь она права! Дети-то мои брошенные! И это я их бросила! Да и мамашу все-таки жалко. Всю жизнь как-то прожила скособочено, не по-людски, а ведь тоже счастья хотела. Но я-то, у меня-то есть еще время! И Вера ведь живет же, хорошо живет! А ведь родители у нас общие!
На следующий день Лида попросилась на выписку. Доктор не возражала.
Вернувшись домой, она, первым делом, окончательно выгнала мужа из дома, сообщив, что падает на развод. Лида сказала мужу, что он может встречаться с девочками, когда трезвый. Она не первый раз все это говорила, но, сейчас, произошедшие с ней изменения, были настолько заметны, что Анатолий быстро собрал немногочисленные пожитки и ушел. Он переехал к родителям, вскоре опять «подшился», устроился на работу и изредка встречался с дочерьми. В ее жизни не произошло никаких внешних изменений, она по-прежнему ходила на работу, растила дочек, уделяя им гораздо больше внимания, чем раньше. Иногда она ездила на кладбище на могилы матери и отца, которые лежали рядом.
По всей видимости, ей удалось примириться в душе с родителями и с самой собой.
ИСЦЕЛЕНИЕ ЗА ГРАНЬЮ
Семен Петрович лежал в психиатрической больнице с короткими перерывами уже много лет. Его болезнь, а болел он шизофренией, по мнению врачей, вошла в свою конечную стадию. Это означало, что Семен Петрович абсолютно утратил интерес к жизни, целыми днями лежал в постели, был крайне неряшлив. Его буквально силком приходилось тащить мыться и заставлять менять пижаму и постельное белье. Также приходилось напоминать и о завтраке, обеде и ужине. Единственное, что его хоть чуть-чуть интересовало, это было курево. Раньше Семен Петрович мог попросить у кого-нибудь у товарищей по несчастью сигарет или папирос, последнее время он просто докуривал чьи-нибудь бычки. Иногда кто-нибудь из пациентов давал ему сигаретку-другую.
На протяжении многих лет Семен Петрович страдал слуховыми галлюцинациями. Раньше они периодически появлялись, и, тогда он попадал в больницу, там, обычно после лечения они проходили. Теперь, галлюцинации были постоянными, но пациент к ним уже привык, они ему не мешали вести его практически растительное существование. Со стороны можно было видеть, как Семен Петрович что-то бормочет, находясь в постоянном диалоге. Речь его давно была разрушена и непонятна окружающим. Он так примелькался за долгие годы в больнице, что на него давно перестали обращать внимание. Конечно, к нему приходил врач, как и положено. Во время обхода задавал 2-3 вопроса, не надеясь услышать что-то вразумительное, и потом писал в истории болезни, что состояние пациента без изменений. Медсестры и санитарки его, конечно, тоже обслуживали – мыли, стригли ногти, следили, чтобы он не пропускал приемы пищи. В остальном, никакого человеческого внимания к Семену Петровичу не было, Но впрочем, кажется, он в нем и не очень-то нуждался. Родных у него не было, а если и были, то давно его позабыли. Вот так, вроде есть человек, а вроде как будто и нет.
Однажды его врач Наталья Николаевна, выйдя из отпуска, в обходе обратила внимание, что Семен Петрович как-то похудел, кожа его приобрела желтовато-землистый оттенок. Она назначила ему сдать анализы, результаты которых оказались неважными.
– Надо бы ему УЗИ органов брюшной полости сделать – сказала Наталья Николаевна заведующему отделением.
Звони, договаривайся! – заведующий дал доктору телефонный номер.
На УЗИ нужно было вести в другую больницу, предварительно договорившись.
Коллеги всегда крайне неохотно брали на исследования больных из психиатрической больницы. Наталья Николаевна проявила незаурядную настойчивость и все-таки после консультации терапевта договорилась об УЗИ. Доктор сама поехала сопровождать своего пациента, желая проконтролировать ситуацию. В больнице ее приняли за медсестру и разговаривали мягко говоря, нелюбезно. Обращение не изменилось даже тогда, когда она сообщила, что является лечащим врачом больного.