Назначила я ей, в конце концов, капельницы на три дня, утро вечера мудренее, там посмотрим. На следующий день прихожу к этой своей даме, она проспалась после укола и явно испытывает сильную неловкость.
– Ну как там ваш притон с порнографией поживает? – спрашиваю.
– Не было никакого притона, примерещилось мне, теперь страшно неловко.
– Ага! Значит примерещилось! Так, может, все-таки выпиваете?
– Ну, если только чуть-чуть коньячку. Живу одна, отдельно от сыновей. Вечером смотрю телевизор и наливаю себе понемногу.
– Понемногу это сколько?
– Ну, рюмки две-три.
– А, может пять-шесть?
– Ну, может и столько, – пациентка потупилась. Но последние дни я совсем не пила. Ко мне родственница приехала, совсем непьющая, при ней как-то неудобно. Стала плохо спать, давление подскочило, стало всю трясти.
– Вот теперь совсем понятно, – говорю я – это у вас белая горячка случилась!
Больная в слезы: «Не может быть!». Я ей говорю: «Еще как может! Теперь уж вас совсем пить нельзя, ни капли!»
Труднее оказалось объясниться с сыновьями, которые никак не хотели верить, что у матушки алкогольный психоз приключился. Они наседали на меня, принесли кучу справок от терапевта, кардиолога, эндокринолога, невропатолога, пытаясь доказать, что у матери все это приключилось из-за щитовидной железы или еще от чего-то.
– Дело ваше, – я им говорю, – можете не верить. Впрочем, ваша мама и сама не отрицает, что изрядно попивала коньячок, практически каждый день, а когда бросила, тут с ней белая горячка и приключилась, все, как положено. Она даже теперь к анонимным алкоголикам собирается.
Вот такая история про коньячок.
– По этому поводу надо выпить – сказал Сергей Юрьевич и разлил еще по одной. – Да, пьянство – это очень распространенный порок, произнеся эту глубокомысленную фразу, он залпом выпил коньяк. – У меня тоже был один забавный случай, – начал он свою историю. Пришел я как-то на суточное дежурство, накануне изрядно отметив день рождения друга. Ну, очень мне было плохо! Весь день прошел как во сне. К вечеру вроде стало получше, но все равно плохо. Все ждал, когда можно будет прилечь. И вот, наконец, после вечернего обхода, часов в 12 лег. В три часа ночи привозят больную, как сами понимаете, с белой горячкой. Я злой как собака! Ну, беседую я с ней, она мне рассказывает, как видела бандитов, которые хотели убить ее сожителя, вызывала милицию, подробно так рассказывает, в красках! А мне плохо! Я ей говорю: «вот вам сейчас капельницу поставят, и все ваши бандиты тут же исчезнут, а сожитель – то ваш пьет?»
– А, кто ж сейчас не пьет? – с удивлением говорит мне больная.
Вопрос частый, обычно я на него отвечаю: «Ну, я не пью», а тут у меня как-то язык после вчерашнего не поворачивается ей так ответить, и я так уклончиво говорю: «Есть люди, которые не пьют».
Больная смотрит на меня с непониманием, потом взгляд ее проясняется, и она восклицает: «Точно, есть, это те, которые подшились!» Дежурная медсестра, бригада скорой помощи, которая еще не уехала, все начинают смеяться. И даже мне полегчало! Вот такая история про всеобщее пьянство и алкоголизм!
Доктора с интересом слушают своего коллегу, смеются, не забывая при этом активно закусывать.
Это еще что! – вступает в разговор заведующая. – У меня за практику было много разных сюжетов белых горячек. Например, мужик ночью заходит в туалет, а там тараканы в шахматы играют, или у другого больного розовые мышки в красивых платьицах под зелеными зонтиками ходили. Но самый потрясающий сюжет был недавно у одного нашего бального. Да вы его помните, у окна в пятой палате лежал, позавчера выписался. Мужик родился в Питере, но образования не получил, работал грузчиком в магазине. Так вот, он поступил к нам из обычной больницы, куда попал с панкреатитом. Пил месяц, закусывал чем попало, ну и получил свой панкреатит. В больнице он, конечно, не пил, ну и по законам жанра, через некоторое время у него развилась белая горячка. Короче, подходит он ночью к окну в палате и видит, что на противоположной стороне улицы (а больница находится в центре города) стоит эта ужасная машина, которой дома рушат (забыла, как называется), и своей этой здоровенной каменной штукой стучит в стену, а стена уже наполовину разрушена. Мужик страшно разволновался, побежал на пост к медсестре: «Там, – говорит, – исторический дом ломают, культурное наследие! Надо в милицию звонить!» Ну медсестра, конечно, удивилась, побежала к окну и, естественно, ничего такого не увидела. Пыталась она мужика этого всячески успокоить, а тот совсем возбудился, за руки ее хватает, к телефону тащит, чтобы милицию вызывала. Ну, она психиатров и вызвала. Ну, как вам сюжетец?! Вот так бы все чиновники о культурном наследии пеклись!