– Наверное, нужно обратиться к врачу, к психиатру, ведь не может же Юрий Васильевич просто так прогуливать, ему нужен больничный лист, да и просто медицинская помощь, – посоветовал начальник отцу.
Вернувшись домой, Василий Николаевич передал разговор Любови Ивановне.
– Господи! К психиатру! Что же делать, Вася! Неужели ты думаешь, он сошел с ума? – Любовь Ивановна заплакала.
– Я не знаю, Любочка! Ну, ты же видишь, что с ним творится! Я сам не знаю, что делать!
– Нет, я не смогу, Васенька! Как собственного сына в психиатрическую больницу отдать! Что же делать? – Любовь Ивановна плакала уже в голос.
А между тем Юрий Васильевич, несмотря на уговоры родителей через закрытую дверь, сидел в комнате уже 2 суток. Были слышно, что он ходит туда-сюда по комнате и что-то бормочет, хождение и бормотание не прекращались даже ночью.
В конце концов родители вызвали скорую помощь. Дверь пришлось взламывать. В комнате было грязно, стояла вонь, исходящая из ведра в углу, взятого на балконе для справления нужды. Два здоровых фельдшера скорой подхватили под руки Юрия Васильевича и повели в машину. Он был возбужден, постоянно что-то бормотал, вид у него был безумным – красные от бессонницы глаза, всклокоченные волосы, грязная вонючая одежда. Сопротивления при этом он, как ни странно, не оказывал. Отец поехал сопровождать сына. Врач скорой предупредил, что сегодня Юру примет врач приемного покоя, а беседа с лечащим врачом бывает только приемные часы. В больнице Василий Петрович смог только узнать номер отделения, куда положили сына, и дни, когда можно его навещать и поговорить с врачом.
В приемный день родители в тревоге поехали в больницу. Врач у Юры оказался довольно пожилым человеком. Он подробно расспрашивал мать, как проходила беременность и роды, как сын рос и развивался, какой у него был характер и еще много чего спросил. Родители, особенно Любовь Ивановна, максимально подробно отвечали не все вопросы. Матери казалось, что от этого зависит здоровье Юры, и она очень старалась. Доктор в конце беседы сообщил, что их сын переносит в на0стоящее время психоз и нуждается в наблюдении и лечении.
– Доктор! У Юры шизофрения? – Любовь Ивановна все-таки задала этот вопрос, хотя очень боялась получить ответ. Этот вопрос мучил ее с тех пор, как у сын появились странности.
Врач помолчал некоторое время, а затем спросил: «А что вам диагноз? Один врач поставит один диагноз, другой врач второй диагноз, еще врач – третий. Вам нужно знать, что с этим делать и что будет дальше, сейчас трудно сказать, как все будет развиваться, но после выписки Юрию Васильевичу придется принимать лекарства и состоять на учете в диспансере».
После беседы было свидание с Юрием. Родители прошли по бесконечному коридору к палате, в которой лежал сын. Кроме него там находилось еще человек пятнадцать. Юра был облачен в белые кальсоны и рубаху на манер военного белья. Он почему-то не мог спокойно сидеть, все время топтался около своей кровати, при этом был как-то скован, руки дрожали.
– Сыночек! Как ты? – мать попыталась обнять Юру, но он отстранился.
– Нормально, у меня все нормально, – это все что родители добились от сына.
Мать начала было плакать, но быстро взяла себя в руки и начала кормить Юру домашней едой. Он ел жадно и неряшливо. На следующем посещении Юра был уже в другой палате, на этот раз он был одет в пижаму невнятного цвета, также топтался и не мог усидеть на месте. Речь его стала гораздо понятнее, он поговорил с родителями, но как-то равнодушно, складывалось впечатление, что его совсем не тяготит пребывание в психиатрической больнице.
Через 2 месяца Юрия Васильевича выписали из больницы. Вернулся он домой почти таким же, как был до болезни (во всяком случае, так казалось его родителям). По-прежнему дрожали руки, неусидчивость уменьшилась. Первое время Юрий аккуратно принимал лекарства, ходил в диспансер (ему там выдали больничный лист). Потом, после выписки, выйдя на работу, он бросил пить таблетки, дрожание рук и неусидчивость прошли совсем, он стал гораздо активнее. Родители сначала переживали, что сын перестал пить лекарства, но увидев, что ему стало легче, успокоились. На работе его встретили довольно доброжелательно, правда некоторые сотрудники поглядывали с опаской, но вслух никто ничего не говорил. Жизнь как-то наладилась.