– Сашенька, сынок – мать кинулась к нему.
В ответ он поднял голову: «А, это ты, мама», затем, увидев отца, отстраненно поздоровался и с ним.
– Что случилось сынок? – мать присела на кровать рядом с сыном.
– Я, наверное, болен, очень болен, мама. Хочу покоя. Здесь мне спокойнее, я ночью спал хорошо. Вы идите, приходите когда-нибудь потом, не сегодня. Устал я, я устал.
Мать, было хотела спросить, что принести в следующий визит, но отец ей не дал, потащил к выходу. На улице Изольда стала плакать, всю дорогу она повторяла, что произошла ошибка, что Сашенька совершенно здоров, и что нужно срочно забирать его из больницы.
– Ну, уж нет! – возмутился Иван Сергеевич – Ему нужна помощь. Еще хорошо, что все кончилось больницей, а не чем-нибудь похуже. И я намерен позвонить этой девочке Свете и сообщить ей, где Саша. Она, кажется, его действительно любит и больным и здоровым.
Когда они вернулись домой, Света стояла у квартиры. По ней было видно, что без информации о Саше она не уйдет. Мать демонстративно прошла в квартиру, а отец коротко ей рассказал о визите в психиатрическую больницу.
Саша пролежал в больнице полтора месяца. С каждым днем ему становилось лучше. Постепенно он стал опять похож на того Сашу, которым был раньше. Правда, у него появилась какая-то скованность в движениях, и он с трудом мог усидеть на месте, все время стремился встать и начинал «топтаться». Но ему объяснили, что это побочное действие лекарств, которое пройдет при уменьшении дозы. Сашу больше не мучили галлюцинации и страхи, он хорошо спал. Навещали его отец и Света. Подруга приходила на все посещения и еще носила передачи в другие дня. Иногда ее пускали в отделение. Девушка всячески подбадривала Сашу, строила с ним планы, как он будет дальше учиться, и как после выписки они начнут жить вместе. Мать к Саше не приходила, ей был невыносимо видеть сына в больнице. Изольда так и не смирилась и не желала верить, что Саша болен. Она как-то упустила момент выписки, и сын действительно уехал жить к Свете.
Жизнь стала налаживаться. Саша продолжил учебу в институте, он не стал оформлять академический отпуск. Света ходила на свои занятия, продолжала подрабатывать няней, но при этом ухитрялась «вести хозяйство». Она очень заботилась о Саше, старалась, чтобы он не засиживался дома, ходила с ним в кино, иногда в театры. Его скованность значительно уменьшилась и со стороны была практически не заметна. Можно сказать, что света с Сашей были счастливы.
Изольда Михайловна, тем временем, несколько оправилась от перенесенного потрясения и заскучала. Она была уже на пенсии и целыми днями сидела дома. Муж, несмотря на меняющиеся времена, продолжал целыми днями работать. Изольда запретила себе думать о болезни сына, но ее продолжали время от времени мучить воспоминания о безумной мужниной тетке. «Эх! Надо было ребенка взять из детдома! А все мама – «не известно от кого, будет больной!» Она-то умерла, а я вот теперь здесь отдувайся!» Но она гнала от себя эти мысли, настойчиво повторяя про себя: «Сын здоров, он еще себя покажет». Правда, как именно он должен себя показать, она придумать не могла.
Саша иногда навещал мать. Эти встречи были редки, потому что Света не хотела его отпускать одного и всегда приходила с ним. Выгнать ее Изольда уже не могла, но и видеть не хотела, чего не скрывала. В конце концов, она, устав от одиночества, решила, что сыну пора вернуться домой. Но на прямое предложение, Саша ответил отказом. Через некоторое время, Изольда стала «хворать», и однажды, попросила сына пожить недельку-другую дома, пока она «не поправиться». Света пыталась возражать, но Изольда Михайловна была очень убедительна: «Что же родной сын с больной матерью не может пожить?». И Саша покорился. Света отдала Изольде Сашины лекарства и попросила аккуратно их давать, объяснив, когда и сколько таблеток нужно Саше принимать. В тот же день, когда Саша остался у родителей, Изольда вечером не дала ему таблетки: «Зачем они тебе сынок, ты от них какой-то вялый и заторможенный. Все таблетки только во вред». Саша спорить не стал, тем более что некоторый дискомфорт от их приема он все же ощущал. Он прожил у матери две недели, но затем вернулся к Свете. В родном доме он чувствовал себя чужим.