Дальше ничего не будет.
Кончится всё здесь.
И сейчас.
Именно в эту секунду Наташка Булатова поняла так, что никаких успокаивающих сомнений не осталось, поняла с ясностью и отчётливостью хорошего снимка: она сошла с ума.
Поняла она это, именно рассматривая хороший и чёткий снимок.
Рентгеновский.
Глава 8
Ваня стал экстрасенсом.
Звучит смешно, но было ему не до шуток. Только этого сейчас и не хватало для полной жизненной гармонии…
В коммерческом отношении дар был бесполезным: Ваня не чувствовал себя способным снимать сглаз и порчу, давать установки на бизнес— и секс-успехи, чистить карму с аурой и привораживать по фотографиям, волосам, ногтям, крови и сперме…
Даже способным банально раскинуть карты Таро — не чувствовал. Никогда не брал их в руки…
Дар состоял в…
Впрочем, по порядку.
Звонок в дверь раздался субботним утром, не слишком рано и не слишком поздно, в 10.31 — на часы Ваня глянул. Он открыл, слегка удивлённый.
Сегодня он не ждал никого.
Парень. Молодой, помладше Вани. Домашняя футболка, вытянутые на ногах треники испачканы известковой пылью. Шлёпанцы. Вид замотанный и слегка смущённый.
Жизненная история паренька была незамысловата: переехал в их подъезд вчера вечером, квартира — как после самума, осложнённого полтергейстом, вещи навалены от стены до стены и от пола до потолка, он пытается разобраться, начал с книг и полок, их больше всего, осталась библиотека от дедушки, надоела, продавать жалко, читать некогда… короче: не будет ли новообретённый сосед так любезен одолжить ему на час-другой дрель со свёрлами, у него вообще-то есть, да поди раскопай сейчас… Типичная история, отчего бы и не помочь соседу.
Парень лгал.
Нагло и убедительно лгал.
Во всём.
Не было у него покойного дедушки-библиофила, и квартира не была завалена полками, и стены он сверлить не собирался… И в этот дом не переезжал. Ни вчера, ни когда-то.
Вот так.
Ваня понятия не имел, как и откуда он это знал. Но знал точно. Не догадывался — знал. Чувствовал ложь, как чувствуют цвет, звук, вкус… Шестое чувство во всей своей красе.
Дар был однобоким — знания истины он не давал. Ваня не представлял, зачем парень врёт и зачем ему эта дрель…
Помочь могла банальная логика. Едва ли это подстерегающий жертвы по подъездам маньяк, позабывший дома излюбленное орудие… Надо думать, всё проще: лжесосед навсегда испарится, а дрель осядет без особого риска в комке — никто землю рыть не станет, менты спустят на тормозах… Просто и изящно, в духе О. Бендера. И прибыльно: сколько за день можно отбомбить подъездов? А дрель — она подороже отвёртки будет…
Мысли эти мелькнули быстро — просительная улыбка парня не успела погаснуть.
Открытие нуждалось в проверке. Психика у Вани здоровая, но всё когда-то начинается, мог и не заметить, как съехал с катушек, — не заметить за ночными рейдами по подвалам… Если так — зачем обижать человека.
— Одну минуточку, — сказал Ваня дружелюбно.
Дрель была под рукой. Он всё и всегда держал так — под рукой. Но Ваня не протянул просимый инструмент парню через порог — вышел на площадку.
— Пойдём. Помогу, — сказал он просто. — Чего одному корячиться…
Посмотрел парню в глаза и улыбнулся.
Неизвестно, что разглядел тот в Ваниных глазах и улыбке. Наверное, ничего хорошего. А может, сыграли нервы.
Парень рванул с высокого старта и понёсся по лестнице. Босиком. Очень быстро. Шлёп-шлёп-шлёп босых пяток слились в бурные, продолжительные аплодисменты, перешедшие в овацию. Овация завершилась хлопком двери подъезда. На память о горе-аферисте на площадке остались шлёпанцы.
В погоню Ваня не пустился.
Надо было сесть и хорошо подумать.
О многом.
Папа смотрел на Тарантино с вялым и сонным интересом — так недавно он изучал пивные бутылки.
Короткие мысли Тарантино шныряли испуганными крысятами и были похожи, как крысята одного выводка, — в основе всех лежал страх. Затем крысята нашли щёлку — все мысли исчезли и осталось только ощущение. Одно, но страшное — будто голову его трепанировали дисковидной насадкой аппарата для обработки костей (название медицинское и сложное, но именно так — Тарантино в деталях был знаком с такими штучками, хотя никого никогда не лечил). Протрепанировали — и отложили крышку черепа в сторону, как с кастрюльки с доспевшим блюдом.
А потом мозг стали терзать безжалостно острые инструменты, их названия и функции Тарантино тоже знал хорошо…