А «Целка» прямо на меня рассекает… Ну, не совсем на меня, чуть в стороне пройти должна, метрах так в пяти… Но мне что пять метров, что пять километров — не подплывёшь, не перепрыгнешь… А подбирать меня, похоже, так никто и не собирается…
Ладно… Вспомнил, что кошка у меня осталась, какой сети на дне нашаривал… Размотал скорей шнур, бросаю… Зацепил… Потом думал часто — зря. Авось не потонул бы как-нибудь, уцепился бы уж за лодку разбитую… Зато сны бы эти поганые не видел…
Эх, наливай, нет моих сил всё это вспоминать трезвому…
Лучше бы там…
Ну ладно… «Машка» плывёт, я на буксире. Не кричу больше, понимаешь? Не тянет звать их что-то… Подтянул я казанку к катеру, шнуром привязал, запрыгнул к ним… К ним… На корме — никого. В рубку голову сую — пусто. Нет Саньки… Рычаг газа на фиксаторе стоит, на среднем ходу… А по носу, совсем рядом, барашки белые взбухают — Крест!
Я скоком за штурвал, удивляться некогда — разворачиваю, газ на полный… Едва успел. Отвёл катер подальше от переката — в каюту… И, знаешь, уже готов был, что там увижу… Разное видывал и знаю, как из-за поллитры глотки режут, а уж за иконы старые… Не они первые, бывали тут всякие любители, и бывало с ними всякое… Думаю: лишь бы не Саньку. А про Адель, странное дело, не вспомнил… Хоть и зацепила она меня крепенько.
Короче, влез я каюту, ко всему готовый… Думал, что ко всему… Зря думал…
Никого. Совсем никого. Ни живых, ни мёртвых. Крови нет, икон не видно… Я назад, там напротив рубки отсек крошечный — гальюн, значит. Ручку рву — заперто! Изнутри заперто! Мать твою, вот вы где… Как я эту дверцу в один момент голыми руками разпиздрячил — сам не знаю. И кого я там найти думал — тоже не знаю, и двоим не вбиться, не то что пятерым… Ополоумел…
Но там и одного не было. И не спрашивай, как он там заперся и куда потом просочился — в слив, что за борт ведёт, едва кулак просунешь…
Мутно мне стало, чувствую — штормит, ноги косятся… Да какое за борт попрыгали… Это те не боинг, автопилотов нету… Чуть выше излучина… Поворот, понял?! Если б у штурвала там никого не было, до меня «Машка» никак бы не доплыла — в берег ушла бы… А как из-за поворота выскочила — тут уж я с «Целки» глаз не спускал! Отвернулся, говоришь? На секунду? Ага… И они в ту секунду залпом за борт, все пятеро. И с камнями на шее… А один затем руку в сортир снизу просунул — дверь запереть…
Снова в каюту, смотрю внимательно, понять пытаюсь… Хотя знаю… нет, не знаю, чувствую — ничего и никогда тут не поймёшь… На столике там — бутылочка коньяка, плоская такая, махонькая… стопочки-напёрстки налиты, четыре штуки… пепельница… Бычков в ней нет, пепел только, но… дым вот… Знаешь, я никогда не курил, нюх хороший… Чувствую — дым табачный не застарелый. Совсем свежий дым, чуть не горячий…
От беды койки поднял, под ними глянул, где спасжилеты хранятся… Что, что… А ничего! Жилеты есть, трупов нету… Зато опускаю койку, и… нашёл кое-что — в спинке воткнутое… не знаю что… шабёр? — не шабёр, на финку тоже не похож… старинная штучка, из серебра вроде как… Причём воткнут глубоко, по самую крестовину… в интересном таком месте… Нут-ка подвинься… да в эту сторону, покажу на спинке стула… Во! Аккурат сюда… Смекаешь? Как раз напротив сердца… Только сердца нет… И крови ни капли… Ничего нет… Хотел я коньяку глотнуть, чуть взбодриться… Не могу! Прикинь? Не могу себя заставить — ни к бутыльку, ни к стопкам прикоснуться… Нет, ты представил? Я — и выпить не могу?!
Ну что… Больше на этой скорлупке искать их негде… И чувствую я — не получится у меня этот корабль-призрак в Парму привести… И даже к берегу в Курье причалить — не получится… Страшно… За штурвал сесть страшно, за ручку газа взяться страшно… Только что, у переката, не побоялся по запалу — а сейчас не могу… Головой верчу как заведённый — всё кажется, кто-то сзади…
Короче, заглушил я мотор, прихватил багор на корме — и в казанку… Ножом по шнуру полоснул — пускай «Маша-Целка» своим ходом в Парму плывёт… Без меня как-нибудь… Не доплыла — напоролась на каменюгу как раз на Ольгином Кресте и затонула чуть ниже…
А я кое-как багром до берега добултыхал… В палатку — и весь остаток водки за раз и того… Кореша вернулись — лежу, мычу, ничего не рассказываю… И потом не рассказал. Никому…
Что дальше? Искали их, не нашли. Никого из пятерых не нашли. Я, когда в верховьях бывал, думал иногда: разыскать, где Санька причаливал, должны были следы какие остаться… И попробовать до деревушки той добраться — может, прояснится что? Пару раз за этим нарочно туда ездил, да с дороги возвращался — не мог… Как вспомню — разворачиваю дюральку — и по газам…