И прохожие спешат домой, зная, что наступает время больших наводнений. Маленькие ручейки разольются в быстрые потоки, которые могут, неожиданно застигнув врасплох путешественника, преградить ему путь и даже затянуть в свою глубину.
Ночь становилась все темнее и темнее. Поднялся ветер, сильно раскачивая верхушки деревьев, которые так и клонились к земле, как бы умоляя страшного врага сжалиться над ними.
Вскоре мрак и безмолвие воцарились в природе. Так прошло несколько часов.
Вдруг среди мрака блеснул свет. Это не была звезда, так как небо было в тучах. Это не была лампа, горящая под гостеприимной кровлей какой-нибудь хижины: вокруг на расстоянии нескольких миль все было пустынно и необитаемо.
Загадочный свет все приближался.
Это был свет факела.
Одновременно слышались какие-то глухие мерные звуки.
Но вот факел вырвал из тьмы трех мужчин весьма странной наружности, которые шли друг за другом.
Первый нес на шее инструмент весьма причудливой формы, вроде металлического барабана, по которому он беспрестанно ударял бамбуковой палочкой, извлекая из него те странные звуки, о которых мы сейчас говорили.
Тот, кто шел последним, высоко держал над своей головой зажженный факел.
Оба они были одеты одинаково: верхняя часть туловища была обнажена до пояса, а вниз до колен спускался темный передник.
Тот, кто шел посередине, резко отличался от тех двоих.
Он был высокого роста. Широкий плащ ослепительной белизны, наподобие туники, облегал его стройное туловище. Колеблющийся свет факела озарял его смуглое худощавое лицо с большими блестящими глазами.
Широкая головная повязка, такая же белая, как и плащ, стягивала его лоб, подчеркивая желтоватый цвет лица, изрытого морщинами.
К ногам его тонкими ремешками подвязаны были широкие сандалии, так что верхняя часть ноги была обнажена и можно было заметить, что на пальцах были кольца, сверкая подобно тем насекомым, которых женщины на острове Куба носят в волосах вместо бриллиантов.
Он шел, сложив на груди руки, гордо подняв голову и бесцельно устремив задумчивый взгляд в пространство.
По временам в ветвях слышался шелест и треск. Вероятно, убегал какой-нибудь зверь, напуганный неожиданным появлением людей.
Изредка в кустах раздавался грозный рев.
Незнакомец, погруженный в свои размышления, не обращал внимания на окружавшую его природу. Спокойно, невозмутимо продолжал он путь по извилистым тропинкам леса. Тем же быстрым, мерным шагом двигался его странный эскорт, ни разу не остановившись. Казалось, местность была в совершенстве знакома всем трем путникам.
Но вот дорога, до сих пор ровная, мало-помалу стала подыматься вверх, сначала незаметно, затем все круче и круче. Растительность постепенно становилась реже и беднее. Кривые и малорослые деревья покачивали почти обнаженными ветвями, с которых так и сыпались листья от дуновения морского ветра.
Путники наши стали взбираться на гору, которую европейцы назвали Слоновым хребтом, но туземцы сохранили за ней образное название: «Фном-Попок-Виль», что значит: «Гора, вокруг которой вертятся облака».
По склонам ее катилась река Кампо, направляясь в соседнюю равнину. Скалы служили ей берегами. Местами смелым прыжком перескакивали они через поток, повиснув над водами его подобно огромной арке. На эти-то гребни гор и взбирались путники. Все время гремел барабан, и монотонные звуки его заунывно разносились вокруг.
Второй, сложив на груди руки, расправляя складки своей белой тоги, не отставал от барабанщика, ни разу не оглянувшись, ни разу не опустив головы.
Временами пробирались они среди утесов, проход между которыми был так узок, что с трудом пропускал их.
Они поднимались все выше и выше.
Вдруг путники остановились.
Они взобрались на высоту более пятисот метров. Перед ними громадной стеной поднимался утес, преграждая им путь.
Неужели они сбились с дороги?
Но, невозмутимый по-прежнему, таинственный путник в плаще, молча поднял над головой обе руки, как бы совершая волшебное заклинание.
В эту минуту плащ на груди его распахнулся, и при свете факела ярко засверкал огромный бриллиант, висевший у него на шее. Камень был необыкновенных размеров и блеск его был подобен сиянию звезды.
В это время барабан выбивал глухую, беспрерывную дробь.
Вдруг огромный камень, преграждавший им путь, бесшумно повернулся на какой-то невидимой оси.
Из образовавшегося отверстия послышался голос:
— Именем Будды, кто там?
— Именем Будды, пришедший зовется Туи-Са, — отвечал незнакомец торжественным тоном.
— Войди! Джиараи ждут тебя! — продолжал первый голос.
Тогда Туи-Са, то есть Царь Воды, вошел в узкий проход, образовавшийся между камнями.
Теперь факельщик шел впереди, а барабанщик замыкал шествие.
В таком порядке шли они по узкому коридору. Глубокая тишина царила кругом. Тот, кто встречал пришельцев, исчез. Прошло несколько минут.
Потом узкая дорожка, по которой они шли, вдруг расширилась, и яркий свет возник перед ними.
Туи-Са вошел в большой зал, имеющий вид огромного свода, терявшегося где-то вверху, в темноте.
В глубине зала, на возвышении, покрытом белой тканью, сидели трое, повернув лица ко вновь прибывшему.
Все они были в одежде древних буддийских жрецов — длинной тоге золотисто-желтого цвета и головной повязке, поддерживаемой диадемой.
Пояса их усыпаны были драгоценными камнями, тоги немного приподняты, так что видны были желтые кожаные сапоги, доходившие до колен и отделанные серебряными пуговицами.
Вокруг них были собраны представители четырех племен, населяющих земли: Треанг, Тиам, Стиенги и Куй, люди, которые составляют великую семью Джиараев, сохраняющую неприкосновенными предания и обычаи предков.
При появлении Туи-Са, все три брамина встали, остальные же пали ниц.
Один из браминов вытянул вперед руку, приветствуя Царя Воды.
— Мы ждем тебя, — сказал он, — настала великая минута! Отец Рек готов уже разлиться по нашей земле, чтобы оплодотворить ее. Это эпоха твоего могущества. Царь Воды, приветствую тебя!
Читатели наши, конечно, не забыли, что человек, убитый де Беленом и Сильвереалем, носил титул Царя Огня.
Всем огромным могуществом древних кхмеров номинально пользовались два человека, облеченные высшей властью в стране.
Это были Царь Огня и Царь Воды. Все относились к ним с почтением, даже с благоговением. Это были короли, это были судьи. Царь Воды, в сущности был только вице-королем. Настоящим повелителем считался Царь Огня. Предпочтение это основывалось на том факте, что солнце весь год царит над землей, тогда как вода только в период наводнения дает знать о своем могуществе.
— Царь Воды, — продолжал брамин, — старейшины племен решили, что пробил наконец час, когда должен быть избран тот, который будет иметь право на титул Царя Огня.
Вот уже двадцать лет, как тот, кто носил этот титул, пал от руки подлых убийц. Двадцать лет, как сын его неизвестно куда исчез и до сих пор нет никаких следов его существования.
Только Царь Огня имеет право опоясаться священным мечом, который должен будет возвратить кхмерам их прежнее могущество.
Туи-Са, мы позвали тебя потому, что в твои руки отдан будет этот меч. Отныне ты, не спуская глаз с его лезвия, будешь ждать той минуты, когда сталь, прозвучав сама собой, призовет тебя к бою.
Туи-Са, готов ли ты принять титул, которым хотим мы удостоить тебя? Туи-Са, Царь Воды, готов ли ты назваться Царем Огня?
Туи-Са безмолвно слушал брамина. Ни один мускул на лице его не дрогнул.
Когда тот умолк, Царь Воды поднял голову и дрожащим голосом сказал:
— Нет!
Брамины содрогнулись.
— Ты отказываешься! — воскликнул тот, который ранее обращался к нему, — Разве тебе не известны наши законы? Всякий, кому предложена была верховная власть и кто от нее отказался, должен готовиться к смерти. Последний раз спрашиваю тебя, Туи-Са, обдумал ли ты? Готов ли ты быть названным Царем Огня?