А портрет Великого Гуманиста добродушно усмехнулся, словно хотел сойти с холста и кое-что рассказать.
Под самый конец рабочего дня в кабинет Соколова постучали.
- Иван Саныч, к вам Максим Владимирович...
- Не из налоговой?
- Обычный такой.
- Впускайте.
Парень вошёл и, вежливо поздоровавшись, как делают всегда те, кому что-то нужно от руководителя, начал разговор о запущенной школе, которую, разумеется, собирались закрывать.
Решив на этот раз не изображать удивление, Иван кивнул, мысленно желая гостю провалиться сквозь землю.
- А разрешение на школьный автобус для больных детей сирот не дают, говорят - сначала получите все бумаги и договаривайтесь в Управлении. Гоняют по кругу, как цирковую собаку, а у нас больные дети пешком не могут добираться. Если автобус не дадут, они уйдут на домашнее обучение, и школу закроют, - с неожиданной болью в голосе закончил молодой директор. - У нас каждый ребёнок на счету, поэтому учим всех.
- Понимаете, - сделав фирменное сочувственно-патриотичное выражение лица начал Иван. - У нас у всех рано или поздно бывают дети. Хилые и больные, маленькие и замечательные детишки. - Он вздохнул, подбирая слова: добро на закрытие школы уже дал губернатор, поэтому директора пинают от одной двери к другой, чтобы без лишних проблем закрыть развалюху. Знакомая история, хе-хе...
Но остаётся шанс - собрать всех приютских и больных, с которыми не будут связываться ни в одной городской гимназии, тогда школу не смогут закрыть. Даже при сильном желании.
Однако правильные слова никак не шли на ум - голова отказывалась соображать после утренних приключений, а парень так и буравил Соколова странными синими глазами, словно хотел просканировать его мысли.
Почему-то лицо гостя показалось знакомым, от этого Ивану стало немного неуютно.
- Позвольте, как вас?
- Арнаутов Максим Владимирович, - слова ударили будто кнутом. Соколов вспомнил лагерь для сирот, когда он сам был ещё не начальником Управления, а простым вожатым, королём детских проделок и шалостей.
Сколько же времени пролетело? С ума сойти!
- Автобусов сейчас нет, - твёрдым, но не лишённым искреннего (как хотелось верить Ивану) сочувствия тоном сообщил мужчина. Вздохнул и забарабанил пальцами по столу, вглядываясь в черты лица парня. - И документ у вас оформлен неверно, вот такая форма нужна.
Заполняйте сейчас. Посмотрим, что можно сделать... но шансов, что школу оставят - почти нет.
- Извините, но мне уже нечего терять, - прошептал парень. - Сам из приюта, поэтому за каждого ученика буду биться. До конца.
- Не сомневаюсь, Макс... им Владимирович, не сомневаюсь, - поглядев в глаза бывшему воспитаннику, сказал начальник.
Когда немного повеселевший гость ушёл, Соколов долго сидел и смотрел куда-то вдаль, хотя рабочее время уже закончилось.
Ивану казалось, будто где-то совсем рядом раздавался детский смех, счастливые, звенящие безудержным восторгом крики.
Он вдруг почувствовал себя не Руководителем Управления, а молодым, наивным вожатым.
Самым нелицемерным в мире Царём золотистых улыбок.