Раздался оглушительный, ужас наводящий рёв, покрываемый тоненьким, пронзительным визгом свиньи. Не давая себе даже труда посмотреть, что она сделала, миссис Гаммит схватила второе ведро и наклонилась через край отверстия, чтобы выплеснуть воду. Сквозь подымающиеся облака пара она увидела, как медведь карабкался вверх по загородке, собираясь, очевидно, удирать. Она дала ему хороший урок, но она решила дать ему ещё один, пока он ещё здесь. Перевесившись далеко вперёд, она изо всей силы швырнула ему вдогонку вилы, стараясь попасть в заднюю часть туловища. Но тут она потеряла равновесие и с громким криком свалилась вниз, к свинье.
Счастье даже в эту ужасную минуту было на стороне миссис Гаммит. Она упала на спину свиньи. Это уменьшило силу её падения и, как ни странно, не принесло ни малейшего вреда свинье. Свинья совсем обезумела от ужасов, сразу вдруг обрушившихся на неё. Выскочив из-под миссис Гаммит, она заметалась из одного угла в другой, с такою силою стукаясь о стенки загородки, что, казалось, сейчас вот наступил конец и свинье и загородке.
Еле переводя дух от испуга, но всё же гордая сознанием своей победы, миссис Гаммит вскочила на ноги и поправила своё платье. Медведь тем временем успел удрать. Но свинья всё ещё продолжала метаться, к великому удивлению миссис Гаммит.
— Ах, ты, бедняжка! — закричала она наконец.— Да никак и на тебя попала горячая вода? Ну, ничего, скоро пройдёт. Лучше обжечься, чем попасть в когти медведя.
Миссис Гаммит чувствовала себя вполне довольной. Она была уверена, что медведь не будет больше её беспокоить, и надеялась, что опыт с горячей водой послужит хорошим уроком для всех остальных медведей, которые, как она воображала, были заодно с этим. Надежды её подтвердились. Медведь, хотя и не особенно сильно пострадавший от горячей воды, совсем изменил свой взгляд на женщин и перекочевал в другой, более отдалённый охотничий участок. Шерсть его в нескольких местах вылезла, и он долго, очень долго жалел себя.
Прошла неделя, а никто ни разу не совершил набега ни на хлев, ни на курятник, ни на огород. Миссис Гаммит окончательно уверовала в свою победу. К тому же мясо индюка оказалось очень вкусным.
В одно прекрасное утро, когда в лесу дул свежий, благоухающий ветерок, она решила, что пора отнести ружьё Джо Беррону.
— Пригодилось вам моё ружье, миссис Гаммит? — с любопытством спросил её охотник.
— Я разделалась с медведями, мистер Беррон,— ответила миссис Гаммит.— Но ружьё ваше тут ни при чем. Помогла мне горячая вода. На медведей надо охотиться горячей водой.
— Но, надеюсь, ружьё стреляло исправно? — сказал охотник.
В голосе миссис Гаммит слышалась необыкновенная сдержанность, когда она ответила:
— Очень вам благодарна, мистер Беррон, за одолжение. Вы говорили, что думали, но я должна предупредить вас: не верьте вашему ружью, не то всю жизнь будете горько раскаиваться. Оно стреляет не туда, куда целишься.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ МАК-ЛЕГГАНА
Мак-Легган остановился посреди дороги и пристально взглянул направо, в чащу. В течение уже целого получаса смутно чувствовал он, что его преследуют. Поглощённый однако собственными своими мыслями, он не обращал на это внимания. Но тут он почему-то вдруг сразу убедился, что за ним следят, хотя мог поклясться, что не видит, не слышит, не обоняет ничего подозрительного. Около полумили прошёл он уже по дороге, окаймлённой исполинскими деревьями и густым кустарником. Дорога была узкая, прямая и закрытая верхушками деревьев от солнца и неба, но ясно видная в сумерках. Позади себя он также ничего не заметил. А между тем он чувствовал присутствие чего-то совсем близко. У него, как и у всех вообще людей, жизнь которых проходит среди полной тишины, просыпалось нечто вроде шестого чувства. Он пренебрегал этим чувством даже в самых необходимых случаях, а между тем, когда внимательно относился к нему, приходил к заключению, что оно никогда не подымает ложной тревоги.
Он был опытный охотник и зорко всматривался в чащу кустарника, не двигаясь с места в течение нескольких минут. Маленький пёстрый дятел внимательно посмотрел на него и поспешно взлетел на верхушку исполинской сосны. Всё было тихо кругом. А между тем Мак-Легган был уверен, что чувство не обманывает его, что за ним наблюдают, что кто-то идёт по его следам. Пораздумав хорошенько, он тихо сказал себе:
— Пантера!
И продолжал свой путь.
Мак-Легган нисколько не струсил, несмотря даже на то, что он оставил своё ружьё в лагере и прекрасно знал, что пантера — опасный противник. Но хорошо знакомый с нравами диких зверей, он знал в то же время, что ни одна пантера не будет добровольно искать ссоры с человеком. Сильная и хитрая кошка эта не из трусости, а вполне сознательно признаёт, что человек сильнее её, и где возможно уступает ему дорогу. Мак-Легган знал также, что у пантеры является подчас странное желание тайком следить за человеком, делая это с замечательной осторожностью и необычайным упорством, словно с намерением изучить его и найти причины его превосходства над собой.
Сведения Мак-Леггана о диких зверях не ограничивались одним только знакомством с их привычками и нравами. Он знал, что человеку трудно изучить зверей до мельчайших подробностей, так как каждый отдельный зверь одной и той же породы имеет особый характер, сбивающий с толку натуралистов. Он был готов держать пари, что невидимый преследователь не осмелится напасть на него. И всё же он знал, что бывают исключения.
Поспешно перевязал он ремни тяжёлого мешка, из-за которого он не взял ружья, чтобы в случае надобности можно было сразу сбросить его с плеч. У него было одно только оружие — новый топор, купленный им в посёлке. Топор был лёгкий, с ореховой рукояткой. Такой топор в руках опытного жителя лесов — оружие очень опасное. Мы уже говорили, что нервы Мак-Леггана были совершенно в порядке. Он только сердился на себя за то, что он, старый охотник, много раз имевший дело с дикими зверями, позволил охотиться за собой. С негодованием присматривался он ко всем кустам, мимо которых проходил, окидывая подозрительным взглядом каждый сук, тянувшийся через дорогу. Он вспомнил, что пантера любит нападать, прыгая с ветки на шею своей жертвы. При этой мысли волосы на его затылке стали дыбом.
Дорога, проложенная от посёлка к лагерю Мак-Леггана, шла по холмистой местности и всё время поднималась в гору. Но осенний воздух был так свеж, а тенистые деревья, подёрнутые октябрьским золотом, были так красивы, что Мак-Легган совсем не чувствовал тяжести своего мешка. Крепкие мускулы его не испытывали усталости. Встревоженный однако близостью невидимого спутника, который скрывался где-то среди окружающей листвы, он ускорил шаги, мечтая поскорее добраться к своему ружью и отомстить тому, кто осмелился беспокоить его во время путешествия.
И вдруг где-то впереди услышал он крик оленя, крик дикий, но музыкальный, полный угрозы и вызова, далеко разносившийся среди безмолвного упругого воздуха. Мак-Легган ещё раз пожалел, что не захватил с собою ружья. Так громко кричать мог только необыкновенно большой олень, украшенный великолепными рогами. Мак-Леггану нужен был, во-первых, запас сушёного мяса для своей кладовой, а во-вторых, хорошие рога, так как красивая голова оленя считалась в той местности весьма ценной вещью. Члены «Общества любителей оленей» платили дорого за такую голову.
Крик повторился несколько раз с короткими промежутками. В ответ ему послышался такой же вызывающий крик с левой стороны дороги. Вызовы и ответы быстро сменились, приближаясь друг к другу. Мак-Легган зашагал ещё скорее. Серые глаза его, глядевшие из-под густых нависших бровей, сверкали от волнения. Он совсем забыл о близости своего невидимого упорного преследователя. Шестое чувство его сразу притупилось. Он думал только о том, чтобы вовремя поспеть к месту единоборства оленей.