— О нашей… — в горле пересохло. — Ты издеваешься? Не время шутить, Ульрик!
— Я бы не стал называть то, что происходило между нами, любовью. Поэтому, ваш "опыт" обречён на неудачу, Лира.
— Столько лет… ты лгал мне? Зачем?!
— Я хотел показать вам, леди, как больно, когда обманывают ваше доверие. Я добился, чтобы вы привязались ко мне, и ждал случая, чтобы вас бросить, преданную, униженную. Также и вы когда-то поступили со мной! Очень удачно, случай мне представился.
— Что ты говоришь… Ты…
— Я не лгу, — какой холодный, бесстрастный, монотонный голос! Таким зачитывают приговор. А его лицо — застывшая, совсем чужая маска! — Я не люблю вас и никогда не любил. Сейчас прошу меня оставить, меня ждёт Макта.
— Ульрик… — но он повернулся, шагнул — и скрылся в тумане. Очень медленно, как во сне Лира опустила до того протянутые к супругу руки. Она постояла так недолго, чувствуя, как нагрелись колбы от тепла её ладоней… Потом, встрепенувшись, машинально вернула их в сумку и пошла туда, куда ушёл Ульрик. Цели найти его, вернуть — не было. Лира просто шла к сердцу Бездны — сердцу ненависти. Дорогу подсказывало собственное истекающее ядовитой чёрной кровью сердце.
Туман мгновенно откликнулся на её состояние. Та пустота, которую Лира чувствовала внутри, с дыханием смертной попадала вовне, и здесь всё сразу же ловило её и перестраивалось сообразно с ней. Всё вокруг становилось пустотой. Земля убегала куда-то вниз — Лира будто шла под горку. В спину дул сильный ветер, в нём неслись былинки и сухие листья — то тьма впереди засасывала материальный мир, он исчезал в ней, сгорал, как живая кровь сгорает в мёртвых телах carere morte. Вот очередной шаг — и нога Лиры ушла в никуда. В пустоту. Теперь она падала.
Лира раскинула руки — но туман уже не подхватил её двумя широкими мягкими крыльями. Пока не утихнет боль будет длиться её падение, а такая боль не гаснет вечность… Что ж, достойный конец для предательницы Лиры Диос! Предававшая не раз должна испытать на себе ужас предательства! Вечное падение, вечная боль и вечный ужас…
И в миг, когда Лира согласилась отпустить последнюю надежду и смежить веки навсегда, из тьмы к ней вышли неведомые создания. Они были черны, как туман вокруг, но не были его частью. Их мягкие крылья приняли её, как в колыбель, и так, в люльке, вознесли ввысь…
…Ульрик, оставив Лиру, упрямо шёл вперёд, рассекая туман впереди мечом. За его спиной тьма вновь смыкалась, но это не тревожило охотника. Он знал, что не вернётся. Эта темнота вокруг даже облегчала прощание с миром: ничего знакомого тут нет, ничего привычного, даже неба и земли… — будто охотник уже мёртв. О Лире он запретил себе думать до того, как всё решится. А там можно будет позволить себе одно светлое воспоминание и умереть с ним.
По его расчётам он находился поблизости от дворца Макты. Идти становилось всё тяжелее, дорога пошла вверх, на холм. Туман вокруг словно уплотнился и давил на идущего, превращая каждый шаг в полшага. Но последний Арденс был упорен. Вот его голова вынырнула из тумана. Ещё два шага, и он вышел из клубящейся мглы.
Он стоял на вершине холма — островке среди чёрного моря. Яблоневый сад под холмом скрыла пелена чёрного тумана, но место, где оставался Макта, было видно отсюда. Это была воронка смерча, из которой поднимался туман. Это был чёрный водоворот, стонущий, как смертельно раненый человек. Он звал последнего Арденса за возвращением последнего долга. Туман потянулся к человеку на холме чёрными лентами, но Ульрик брезгливо обрубил их и сам сделал шаг с холма к страшной воронке.
Он чувствовал Старейшего. Здесь, вблизи источника Бездны, это ощущение было таким сильным, что даже притупило его вечную боль. Око чёрной бури вокруг было… им самим, его половиной. Макта звал! Струи тумана вытянулись в струны, указывая идущему направление. Дорога шла вниз, ноги путались в заиндевевшей сухой траве.
Приблизившись на достаточное расстояние, Ульрик остановился. Макта был впереди — там, где туман смыкался настолько плотной стеной, что солнце не могло просветить его. Это был кусочек абсолютной тьмы.
Внезапно из тумана появилась Солен. Прическа герцогини растрепалась, взгляд был слегко безумным, но при взгляде на Ульрика женщина быстро пришла в себя.
— Мы у цели, — сказал Ульрик.
Охотница быстро проговорила ритуальную формулу, ставя серебряный ларец на землю, и Покров укрепился на камнях Пустоши. Тень из округи словно сдуло. Обнажилась земля, покрытая инеем. Солнце хлынуло на Пустошь, не сдерживаемое более никакой тенью, и Ульрик прикрыл глаза ладонью от яркого света.
Остался лишь один кусочек тьмы. Впереди лежало то, что прежде было Мактой, а ещё прежде — Виталием Фонсом. Кусочек абсолютной тьмы, отдалённо напоминающий очертаниями фигуру человека Руки этой тени были неестественно длинны, пальцы вытянулись в чёрные лучи.
Ульрик подошел к нему, остановился в шаге от фигуры. Охотник отстегнул с пояса меч, сложил на землю всё оружие.
— Последний Арденс пришёл, Фонс, — сказал он.
Глава 39 Дети грусти
Лира летела… Десятки неведомых тёмных созданий несли её на широких крыльях. Она силилась разглядеть их, понять, кто и куда её тащит, но вокруг была только тьма. Несколько раз рука девушки касалась словно бы чего-то мягкого, вроде птичьих перьев. Стая "тёмных ангелов", как про себя назвала Лира своих спасителей, летела в полном безмолвии, только их крылья чуть шуршали от ветра. Туман Макты не был благосклонен к этим созданиям. То и дело слышался свист чёрных лент, обвивающихся вокруг одного из них. Этот ангел исчезал, но его тут же заменял другой. Полёт закончился внезапно: ангелы взмыли над туманом — в глаза ударило солнце — и опустили Лиру на холм, возвышающийся над тенью. Лира устояла на ногах, несмело глянула на своих спасителей из-под козырька ладони, и успела увидеть, как стая ныряет обратно в туман. Увиденное несколько разочаровало её: Лира ждала неизвестной пока сказки, но её тёмными ангелами оказались обычные вампирские куклы, сделанные из людей и птиц.
"Что за сумасшедший кукловод летает здесь днём?!" — Одна безумная догадка, впрочем, была: Либитина! Лира давно допускала, что Северный Кукловод мог остаться жив после знаменитого пятилетнего рейда Ордена. Слишком легко охотники победили великую Либитину! Наверняка, она скрылась тогда, а сейчас собирает новую армию… Что ей до Лиры?
Она стояла на холме, с которого прежде был отличный спуск в яблоневый сад, но теперь из-под полотнища тени выступал только крохотный круг земли на вершине. Тень была гуще, чернее там, где стоял дворец Макты — будто воронка бури. Лира вглядывалась в неё. Там ли сейчас Ульрик? Или он ещё не достиг холма — последнего испытания на пути к Старейшему?
Показался хозяин: туман позади холма вспучился и выплюнул стаю кукол. Они несли маленькую человеческую фигурку на своих спинах, как прежде Лиру. Солнце безжалостно сжигало крылатые оболочки кукол, они таяли на глазах, за стаей тянулся шлейф пепла.
"Либитина!"
Лира машинально спрятала сумку с сокровищем за спину. А стая опустилась в нескольких шагах от смертной и, оставив предводителя, нырнула с холма в спасительную тень. Хозяин проводил её взглядом и обернулся к Лире. Северный Кукловод был в плотном плаще с капюшоном. Ткань плаща выглядела тяжёлой и маслянисто поблёскивала — похоже, была пропитана каким-то составом, не пропускающим к коже вампира солнечные лучи. Руки Кукловода были в перчатках из той же ткани, лицо закрыто капюшоном сверху и платком, натянутым до самых глаз, снизу. Ростом Хозяин был с Лиру, в плечах, пожалуй, шире, но, может быть, то была иллюзия, созданная его грубой одеждой. Невозможно было понять, мужчина это или женщина.
— Что вам угодно? — с неестественной вежливостью спросила охотница. Она обнаружила теперь, как скаредно сжимает сумку за спиной и, усмехнувшись, вновь повесила её на плечо. Если Либитина пришла за склянками — пусть забирает! Ульрик не любит Лиру, а значит, мечту о светлых детях Бездны можно забыть. Да и жить незачем… — Лира глянула на закутанного в плотную ткань вампира и пожалела, что сама больше не carere morte. О, сейчас она бы с радостью сгорела на солнце, стала бесчувственным беспамятным пеплом!