Известия голландского резидента де-Биэ. С. 320
Виновные обвиняют невинных; судьи в замешательстве. Сам Пётр редко бывает спокоен, и это увеличивает безпокойство судей.
Тургенев А.И. Обозрение известий о России. Статья вторая. С. 10
После смертных казней, происходивших в Москве, думали, что уголовное следствие уже окончено и что все волнения утихнут. Это казалось тем более вероятным, что сохраняли в глубокой тайне всё, что делалось со времени нашего возвращения в Петербург. Но каковы же были удивление и ужас публики, когда она узнала, что все самые строжайшие исследования, пытки и мучения, которым было подвергнуто в Москве столько виновных, далеко не раскрыли всей истины и что ни от кого из находящихся в настоящее время в заключении заговорщиков не допытались бы ничего, если бы, с одной стороны перехваченная переписка, с другой, письма найденные зашитыми в платьях генер.-лейт. князя Долгорукова и других преступников, не способствовали к открытию истины и не показали, что не только низложенный царевич Алексей был виновником этого гнусного заговора, но что по всей России находится великое множество лиц, принимающих в нём участие. Его Величество тем более опечален этим, что в Москве он даровал жизнь царевичу Алексею с условием, что сей последний покажет всю истину, в чём Царевич клялся на Евангелии, на кресте и перед принятием Св. Таин. Но так как Царевич, вопреки этим клятвам, утаил все самые важные обстоятельства, то Его Величество был вынужден назначить верховный суд над Царевичем и его прежними и нынешними сообщниками. Для сего Его Величество созвал немедленно в Петербург всех высших представителей духовенства, которые уже съехались две недели тому назад, и учредил уголовное судилище, состоящее из ста членов, избранных среди духовенства и государственных чиновников; все министры участвуют в этом судилище. Его Величество ежедневно, со слезами, коленопреклонённый, в течение 8 дней, молил Бога внушить ему то, что повелевают ему честь его и благо его государства.
Известия голландского резидента де-Биэ. С. 325-326
…Пётр назначил для царевича Алексея Петровича верховный суд из 127 человек. Сюда вошли знатнейшие чины, начиная с князя Меньшикова, генерал-адмирала графа Апраксина, канцлера графа Головкина, кончая капитанами и поручиками, из коих некоторые были совсем неграмотные.
Иловайский Д.И. (1). С. 62
А как все знатныя, светския и духовныя особы, по указу царскому, не замедлили съехаться, то его величество предписал им особыя грамоты, в коих повелел, дабы виновнаго судили не яко царскаго сына, а яко подданнаго; и его бы, буде нужно, на испытание пред суд требовали и приводили.
Румянцов А. Казнь царевича Алексея Петровича, письмо А. Румянцева к Д. И. Титову. Русская Старина, 1905, август. С. 413
Дело Царевича было представлено суду Государственному, яко виновнаго более пред Государством.
Голиков И.И. (1). Том третий. С. 409
13 июня Пётр приказал нарядить суд из духовных и светских лиц и объявлял печатно, чтобы судьи вершили это дело «не флатируя и не похлебуя ему государю: не рассуждайте того, что тот суд ваш надлежит вам учинить на сына вашего государя, но, несмотря на лицо, сделайте правду и не погубите душ своих и моей души, чтоб совести наши остались чисты в день страшного испытания и отечество наше безбедно».
Костомаров Н.И. (1). С. 838
Суд составлен из духовенства, сенаторов, губернаторов, генералитета и чинов Преображенского полка, что доходит до 100 человек, и он собирается ежедневно.
Известия голландского резидента де-Биэ. С. 324
Между тем царевичева любовница Евфросинья в половине апреля 1718 года приехала в С.-Петербург, с братом Иваном Фёдоровым, Яковом Носовым и Петром Судаковым. Плейер разсказывает, что «в Светлый праздник, при обычном поздравлении царице, царевич упал ей в ноги и, долго не вставая, умолял выпросить у отца позволение жениться на Евфросинье». Просьба его была напрасна: она посажена в Петропавловскую крепость 20 апреля и, по разрешении от бремени, начался её розыск, имевший важныя следствия для царевича.
Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 235
Важным несчастьем в его жизни и самым предосудительным поступком в глазах публики была страсть к крепостной девке Вяземского Евфросинье, которой судьба предоставила долю несчастнее, чем Екатерине. Он узнал её, кажется, воротясь из предпоследнего путешествия, и привязался до безумия. Нельзя вообразить, говорит сам Толстой, как он её любит и какие попечения об ней прилагает. Возвращаясь в Россию, он действительно позабыл, кажется, всё и думал только о том, чтоб жениться на ней и жить вместе в деревне, в каком-нибудь Рожествене или Обломове, ни о каких делах не заботясь. Пример отца и здесь имел некоторое участие: «Ведайте себе, – писал он служителям, уже проехав русскую границу, – что я на ней женюсь: ведь-де и батюшка таковым же образом учинил».