Иловайский Д.И. (1). С. 28
Если бы я в моем горе не имела счастия получать от вас удостоверение в вашей ко мне милости и в вашем расположении я, без сомнения, давно бы погибла; но эта уверенность спасает меня от неминуемаго отчаяния, в которое я уже на половину погружена, не зная, каким способом от него избавиться. Моё положение гораздо печальнее и ужаснее, чем может представить себе чьё-либо воображение. Я замужем за человеком, который меня никогда не любил, а теперь любит ещё менее чем когда-либо: несмотря на это, я к нему привязана, потому что это мой долг, и, слава Богу, я ему не дала никакого повода сомневаться в этом, или думать противное. Царь ко мне милостив, его жена была также, но под рукой она мне вредит всевозможным образом, ибо она ненавидит меня теперь столько же, сколько мне приходится её опасаться, т.-е, более чем можно себе вообразить.
Из письма принцессы Шарлотты – матери. Цит по: Герье В. (1). С. 482
Честолюбивая женщина, руководимая Меньшиковым, зная привязанность к себе государя, могла надеяться вступить с ним в законный брак и видеть себя или своих детей на престоле российском. Царевич стоял преградою на пути к этой цели. Посему в интересах Екатерины и Меньшикова было доводить разлад между отцом и сыном до крайней степени. Гибель царевича была бы для них высшим торжеством.
Терновский Ф. С. 6
Первые три дня ей (принцессе) было так хорошо, что в четвёртый она встала с постели и приказала вынести себя в креслах в другую комнату, где, не слушая докторов, принимала поздравление и собственною грудью стала кормить новорождённаго.
Вслед за тем ей стало хуже. Врачи дали ей микстуру для успокоения страданий; но она чувствовала себя так дурно, что в девятый день, вечером 20 октября, созван был консилиум из протомедика Арескина, Деодата Блументроста, Георгия Поликалы и Лаврентия Блументроста. Они явились во дворец кронпринцессы с князем Меншиковым. Царь был в то время очень нездоров и несколько дней никуда не выходил из комнаты. Консилиум нашёл больную в состоянии безнадёжном: сильнейшая лихорадка, неутолимая жажда, пульс весьма частый и слабый, охладевшие конечности при внутреннем жаре, холодной пот во всём теле, жесточайшия конвульсии – вот, что увидели врачи при первом взгляде; показание бабки, что необходимое очищеше давно уже прекратилось, лишило их всякой надежды на спасение.
Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 40
Разрешившись 21 Октября от бремени и теперь ещё живущим (вместе с княжною сестрою своею) и одарённым необыкновенными телесными и душевными качествами великим князем Петром Алексеевичем, супруга царевича, через 6 дней после родов, впала в такое опасное состояние, что тогда же стали сомневаться в её выздоровлении, и так как она почувствовала близость кончины своей, то приказала попросить к себе царя (царица не выходила, будучи в последних днях беременности). По прибытии царя (которого, по случаю нездоровья ввезли к цесаревне на кресле с колёсами) она трогательно простилась с ним, поручив ему своих наследников и прислугу; за тем приласкала и оросила горькими слезами детей своих и передала их царевичу, который взял их на обе руки, понёс в свою комнату и более уже не приходил к супруге. После того она позвала к себе в комнату всю прислугу свою, которая находилась в передней и молилась за неё (прислуги этой было более 200 человек), утешала, наставляла и благословила её и потом осталась одна с священником.
Записки Вебера. Стлб. 1340
На другой день, в 7 часу утра, кронпринцесса велела камердинеру Петри позвать к себе барона Левенвольда, и как скоро увидала его, сказала: «Кончина жизни моей приходит; по милости Всевышняго, я к смерти готова; все мысли светския оставила, обратилась всею душою к Богу и уповаю вскоре здешнюю суету обменить вечною славою. Желаю только ещё говорить с вами». «Я отвечал» пишет барон Левенвольд, «что Божия рука сильна и болезнь вашего высочества не в таком состоянии, чтоб ни совету, ни помощи не было». Кронпринцесса пресекла его слова: «Нет более надежды на жизнь; во всех суставах чувствую смерть; но умираю охотно, особливо дожив до такого удовольствия, что царский дом умножится ещё одним принцем: живот его я отплачу своим. Если бы Всевышний благоизволил, мне было бы очень приятно самой воспитать своих детей; но Богом определено иначе, и я повинуюсь святой Его воле…».
Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 41
Когда же доктора предложили ей ещё некоторые лекарства, она бросила пузырьки за постель и громко сказала: «Не мучьте меня, дайте спокойно умереть, ибо я и не хочу жить долее!».