1. Немедленно, по получении сего, прикажи с величайшею тайною и тишиною изготовить для главной особы две комнаты, с крепкими дверями и с железными в окнах; сверх того, так же две комнаты подле или вблизи для служителей; снабдить их постелями, столами, стульями, скамейками и всем необходимым; все это приготовить тайно, под рукою, заблаговременно. Притом наблюдать: если крепость Эренберг так устроена, что не предвидится возможности к побегу, то не надобно слишком много заботиться о крепких дверях и железных решётках.
2. Устроить кухню со всем необходимым и приискать знающаго своё дело повара с помощниками (для чего, кажется, удобнее всего можно употребить живущих в крепости солдаток); причём наблюдать, чтобы люди, назначенные для приготовления пищи, во всё время ареста ни под каким видом не были выпускаемы и всё необходимое для кухни доставлять чрез других особо назначенных людей.
3. Наблюдать, чтобы главный арестант, также и люди его были довольны пищею, и какое кушание им наиболее понравится, готовить по их вкусу; также смотреть, чтобы бельё столовое и постельное было всегда чисто. Для чего, на содержание главнаго арестанта и его служителей, мы назначаем от 250 до 300 гульденов в месяц.
4. Самое бдительное охранение главнаго арестанта и пресечение всяких с ним сообщений есть главнейшее условие, которое должен ты наблюдать самым тщательным образом, под строжайшею твоею ответственностию. Для сего надобно тебе удостовериться в гарнизоне и во всех людях, которые будут при том употреблены, можешь ли положиться на их верность и скромность? Во всяком случае, нынешний гарнизон, во всё время ареста, не должен быть сменяем, и как солдатам, так и жёнам их не дозволять выходить из крепости, под опасением жестокаго наказания, даже смерти. Караульным у ворот запретить, с кем бы то ни было, говорить об арестантах, внушив им, чтобы, в случае расспросов посторонних лиц, они отзывались совершенным неведением. В случае болезни главнаго арестанта или его людей, призывать, смотря по надобности, медика или хирурга, но также с тою предосторожностию, чтобы врач виделся с больным в присутствии доверенной особы и с обязанностию не говорить о том никому ни слова.
5. Для наблюдения за точным исполнением всего вышеизложеннаго, ты должен ежедневно всё в замке внимательно осматривать и малейшее упущение исправлять.
6. Если главный арестант захочет говорить с тобою, ты можешь исполнить его желание, как в сём случае, так и в других: если, например, он потребует книг, или чего-либо к своему развлечению, даже если пригласит тебя к обеду или к какой-нибудь игре. Можешь сверх того дозволить ему и прогуливаться в комнатах или во дворе крепости для чистаго воздуха, но всегда с предосторожностию, чтоб не ушёл.
7. Можешь дозволить ему и письма писать; но с тем непременным условием, что для отправления они будут вручаемы тебе; ты же посылай, не распечатанными, немедленно к принцу Евгению, которому доноси время от времени о всём случающемся в крепости.
В заключение повторяем строжайше, чтобы содержание вышеупомянутаго арестанта оставалось для всех непроницаемою тайною; посему ты не должен доносить о том ни курфирсту Пфальцскому, ни военному управлению».
Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 75-77
Крепость Эренберг находилась в Верхнем Тироле на правой стороне реки Леха, близ местечка Рейте, на пути от Фюссена к Инспруку, на высокой горе. Я разсмаривал развалины ея в 1856 году проездом из Баварии в Италию; сохранились только остатки стен. Крепость была значительная.
Устрялов Н. Из примечаний к «История царствования Петра Великаго». Т. VI. С. 75
Бегство царевича наделало довольно много шуму. Однако сравнительно поздно в России начали рассуждать об этом важном предмете. Не раньше как в июне 1717 года ганноверский резидент Вебер доносил из С.-Петербурга своему двору: «С тех пор как были получены более подробные известия о царевиче, его пребывании в Инсбруке (sic) и о том, что он навлёк на себя гнев его царского величества, вельможи здешнего двора рассуждают свободнее об этом секрете, не считая царевича способным преследовать престол. Есть и такие люди, которые в народе и особливо между солдатчиной распускают слух о том, будто царевич родился плодом прелюбодеяния. И русское духовенство, которое пока высоко ценило царевича, ныне отчасти склоняется против него; опасаются, что царевич, отправившийся в Германию искать помощи у императора и у других католических держав, возьмёт на себя обязательство ввести со временем в России католическую веру… По случаю празднества дня рождения царя вовсе не пьют за здоровье царевича, а только пьют за здоровье Петра Петровича. Приверженцы Швеции рады всему этому, ожидая скорого расстройства в России и вследствие того возвращения всех утраченных Швецией земель». Подтверждая такие слухи, французский дипломатический агент де Лави замечает в своем донесении от 10 июня 1717 года: «Полагаю, что все эти обвинения придуманы партией царя и молодого Петра Петровича, во главе коей находится князь Меншиков».