Вокруг глаз Саула собрались напряженные морщины.
— И тогда все твои великие замыслы и жертвы пойдут прахом. Так, отец?
— Я не ради себя старался, — Кис цедил слова сквозь зубы. — Ради тебя, ради твоей семьи, ради нашего народа! Ты тянешь, потому что злишься на меня?
— Нет.
— Тогда что тебя держит?
— Я буду ждать, пока не получу знака, что делать.
— Знака? — Кис отшвырнул свой кусок хлеба. Увидев, что глаза остальных устремлены на него, он осклабился в улыбке и потянулся за финиками. Когда разговоры за столом возобновились, Кис взглянул на Ионафана, затем опять на Саула. — Знака? От кого? Какой еще тебе нужен знак? Тебе мало царского венца на голове и всех этих людей, которые только и ждут, чтобы исполнить твою любую прихоть?
Задетый сарказмом деда, Ионафан подался вперед. — Бог укажет царю, что и когда делать.
— Что за глупая детская вера!
Кровь бросилась Ионафану в лицо.
Саул сжал руку в кулак. — Мой сын говорит более разумные вещи, чем все прочие за этим столом!
Комната замолкла.
Залившись краской, Кис прикусил язык. Саул поднялся из–за стола, Кис тоже. Ионафан последовал за ними.
— У тебя от силы три тысячи человек, — взорвался Кис, когда они оказались вне досягаемости для чужих ушей. — Остальные не хотят идти за царем, который прячется в обозе!
Саул обернулся. Лицо его раскраснелось не меньше, чем лицо его отца. — Я чувствовал, что недостоин быть царем Израиля, но ты, отец, ты ведь добился своего, верно? — он взмахнул рукой в воздухе. — Ты и вся моя честолюбивая родня, жаждущая филистимской крови!
— Тебя избрал Бог.
— Надо же. как вовремя ты об этом вспомнил!
Ионафан стоял, глядя на них. Не в первый раз они вот так ссорились на его глазах.
Кис понизил голос. — Да. Мы хотели, чтобы царем стал один из наших. Какое–то время во главе стоял Иуда, но ныне пробил час колена Вениаминова вести народ к славе.
Вениамин, младший из двенадцати сыновей Иакова. Вениамин, сын любимой жены патриарха, прекрасной Рахили. Вениамин, возлюбленный брат Иосифа. Это колено, хоть и меньшее из двенадцати, в честолюбии не уступало никому!
— Ты должен доказать, что достоин уважения, сын мой. Ты должен покарать тех, кто отказался поднести тебе дары, приличествующие царю. Ты должен…
— Должен? — Саул глянул пристально, на шее вздулись жилы. — Это я ношу царский венец. А не ты. Бог сказал Самуилу возложить его на мою голову. Не на твою. У тебя нет больше права указывать мне, что я должен делать. Будешь давать советы, когда я попрошу. Если попрошу. И не забывай: Ионафан — мой наследник.
Кис оглянулся. Интересно, понимает ли дед, что Ионафан все время был здесь? Кис удалился, бормоча что–то себе под нос. Саул перевел дыхание и покачал головой. — Мне нужно остаться одному.
Когда отец ушел, Ионафан нашел тихий уголок и светильник. Вынул свой свиток из футляра и стал читать. Кто–то рядом негромко кашлянул. Он повернулся на звук.
Из тени выступил слуга.
— Ваша матушка просит Вас оказать ей честь своим приходом, царевич.
Скатав свиток, он снова убрал его в чехол. Мать. Ни единое слово, сказанное в доме, не оставалось ей неизвестным.
Когда он вошел на половину матери, та сидела за прялкой. Не поднимая головы, произнесла: — Твой отец поругался с дедом, — она повернулась к нему лицом. — Когда придет время, ты станешь правой рукой отца. Ты будешь помогать ему командовать войском.
Несколько озадаченный, Ионафан смотрел на своих сестер.
Мать подозвала их. Мерова подбежала тотчас, Мелхола же не обращала на них никакого внимания.
— Позови свою сестру, шерсть надо еще чесать. От нее еще попахивает. — Она взглянула на него с досадой. — Мне так много нужно тебе сказать.
Братья Ионафана — Мелхисуа и Аминадав — громко стучали деревянными палками — сражались друг с другом наподобие тех воинов, что ждали за стенами города. Ионафан усмехнулся.
— Да уж, в Гиве есть мужчины, готовые следовать за царем.
Слуга принес матери самого маленького братика, Иевосфея. Малыш плакал и посасывал кулачок.
— Саул — первый в народе, Ионафан, — мать взяла ребенка на руки. — А ты — второй. Тебе надо быть мудрым, как змей. Кис теперь будет приходить к тебе со своими советами. Слушай его и держись того, что будет лучше для отца, так будет лучше и для тебя.
Иевосфей требовательно закричал.
— И да даст нам Господь свой мир.
Ионафан вышел с облегчением: что бы там еще ни нужно было матери ему сказать, с этим придется подождать.