Ионафан съежился. Он видел — гнев отца уходит. Саул посмотрел в одну сторону, в другую. И, в конце концов, убрал меч в ножны. — У меня не поднимется рука на собственного сына.
Он положил руку Ионафану на плечо и велел народу расходиться.
Они тоже пошли. Саул убрал руку и скрылся в шатре. Ионафан нырнул туда вслед за отцом: хотел попросить прощения. Вокруг него стояли Авенир и советники.
Саул обратился к ним: — Бог погубил пшеницу, но скоро поспеет остальное. Войску нужно продовольствие, — на Ионафана он не смотрел. — Мы не пойдем в погоню за филистимлянами. Вернемся в свою землю. Велите своим людям сниматься с места. Выступаем через час.
— Отец…
— Не сейчас. Поговорим позже, по дороге домой.
Когда войско двинулось в обратный путь, Ионафан пошел рядом с отцом: — Прости меня.
— Прости… — Саул говорил ровным голосом, глядя прямо перед собой. — Самуил против меня. Мой сын тоже сделается мне врагом?
Сердце Ионафана упало, глаза наполнились слезами. — Знай я о твоем заклятии, в жизни не притронулся бы к этому меду.
Саул посмотрел на него, затем снова устремил взгляд вперед. — Ионафан, ты либо со мной, либо против меня. На чьей ты стороне?
Никогда еще слова не причиняли Ионафану такой боли.
— Тебе не найти человека, преданнее меня.
— Может, тебе так и кажется, но если ты будешь и дальше действовать сам по себе, как в Геве и сейчас, в Михмасе, в народе начнется раскол. Ты этого добиваешься? Хочешь отнять у меня царский венец, чтобы Самуил возложил его на твою голову?
— Нет! — Ионафан остановился, повернулся к отцу лицом. — Нет!
— Не стой на месте!
Ионафан пошел рядом, стараясь попасть в ногу. Отец снова заговорил, не глядя на него.
— Все, как один, встали против меня — на твою защиту.
Этого Ионафан отрицать не мог. Несложно было расположить к себе людей геройским поступком, но ведь победа — от Бога, — он тут не при чем.
— Я просто хотел поднять у людей боевой дух.
— У меня тоже?
Разве этим он бросил тень на отца? Если так, то что он может сказать, чтобы исправить дело?
Саул, нахмурившись, посмотрел на Ионафана. — Самуил сказал, что Бог уже избрал в цари другого… Тебя?
Ионафан воскликнул с сокрушением, от волнения у него перехватило горло: — Нет, отец! Ты — царь Израиля. Я никогда не пойду против тебя!
Глаза Саула больше не смотрели подозрительно. Положив руку на плечо Ионафана, он сильно сжал его.
— Нам нужно крепко стоять друг за друга, сын. Хочешь — не хочешь, а жизнь — и твоя, и моя — под угрозой. И не только наши жизни. Твоих братьев тоже. Если у нас отнимут царский венец, Мелхисуа, Аминадава, Иевосфея, да и твоих сестер — их всех убьют, чтобы полностью искоренить наш род. Понимаешь? Так делают цари: не оставляют в живых никого из врагов. Даже детей — ведь те когда–нибудь вырастут и будут мстить.
Он еще раз сжал плечо Ионафана — и отпустил. — Никому не доверяй, Ионафан. Вокруг враги. Повсюду враги.
Это была правда. Израилю угрожали со всех сторон. На побережье были филистимляне, на востоке — Моав, на севере — Аммонитяне, на юге — Сувские цари. Казалось, весь мир ополчился против Божьего народа! А всякое войско легче всего поразить, обезглавив его: убив царя.
Но, похоже, отец видит врагов и среди своих.
— Мы объединим все колена, отец. Научим их уповать на нашего Господа Бога.
Саул глядел вперед. — Ты будешь моей правой рукой, — на ходу вымолвил он. — Мы создадим свою династию.
Ионафан уставился на него. Он вспомнил, что Самуил сказал…
Саул сжал кулак: — Я не отдам власть, — рука дергалась, а он продолжал говорить сам с собой — тихим резким шепотом. — Я не отдам власть. Не отдам. — Резко опустив руку, он высоко вздернул подбородок. — Не отдам!
Глава третья
Самуил пришел к царю с повелением от Господа: идти и поразить амаликитян: тех, что когда–то, во времена исхода из Египта, подстерегали в пустыне и убивали беззащитных детей Израиля.
— Хорошая возможность снискать себе славу! — Саул хлопнул Ионафана по спине. — Бог точно благословит нас!
И они победили. Но Ионафана беспокоило, что отец медлит исполнить все, что велел Самуил.
— Он сказал истребить всех!
— Царь Агаг — ценная добыча, — Авенир поднял чашу за царя Саула. — Нам больше пользы от него живого, чем от мертвого. Когда весь Израиль увидит его уничижение, все будут твердо знать: единственный, кого стоит бояться — это царь Саул!
Ионафан переводил взгляд с отца на дядю. — Но Самуил говорил, что надо предать смерти всех Амаликитян, и весь скот их тоже…