— Я слышал, Давид одержал еще одну победу.
Саул поджал губы, вытянув их в ровную линию. — Да.
— К свадьбе все готово?
Саул ел виноград. На лице у него явственно выступили желваки, он скрипнул зубами. — Я еще не решил.
У Ионафана враз пропал аппетит. — Ты же поклялся. Тот, кто убьет Голиафа, должен получить богатство и …
— Ему и так достаются богатые трофеи от военных побед.
— …освобождение от податей для семьи…
— Так Иессей сам посылает мне несколько овец — почему я должен отказываться?
— … и твою дочь в жены.
— Я предлагал ему Мерову, он отказался.
— Он считает себя недостойным.
Саул едко усмехнулся. — А, может, этот заносчивый иудеянин считает, что моя дочь недостаточно хороша для него.
Ионафан пристально посмотрел на отца. — Ты же знаешь, что это неправда.
— Давид! — имя прозвучало в устах Саула как плевок, будто бы ему было противно во рту. — Что за смирение!
С презрительной ухмылкой он отхватил кусок от жареного барашка.
— Я отдал Мерову Адриэлу из Мехолы. Она отправится туда послезавтра.
Слова эти как будто ударили Ионафана.
— Когда было принято решение?
— А тебе что за дело, когда было принято решение? Я царь! — Он швырнул кусок мяса обратно на блюдо.
— Иуда уже и так в союзе с нами. — Он вытер жирные руки об скатерть. — А жители Мехолы были под вопросом. Теперь они союзники. Это хорошее решение.
Ионафан онемел от гнева.
Отец взглянул на него. — Не испытывай меня, Ионафан. Я знаю: Давид — твой друг, но я лучше тебя разбираюсь в своих людях! Мне нужны союзники.
— Ты заключил бы союз с иудеянами, отдай ты Мерову за Давида. Думаешь, им понравится, что ты забыл, что обещал в долине дуба?
Лицо Саула побагровело. — Они знают, что я предлагал ему Мерову. Я сдержал обещание.
Ионафан понимал: этого нельзя так оставлять. Нужно строить мосты между коленами, а не разрушать. Он подождал, пока отец закончит трапезу и выпьет вина, и снова завел разговор. — Мелхола влюблена в Давида.
Из младшей его сестры, конечно, не выйдет такой хорошей жены, какой стала бы Мерова, но красота ее с лихвой восполняет присущий ей недостаток рассудительности. Этот брак породнит Давида с Вениамином, и если сестра родит Давиду сыновей, они будут причислены к дому Саулову. Но, что самое важное, это утвердит доброе имя царя, умеющего держать свое слово.
— Да?
— Сегодня она сказала мне, что краше его нет никого во всем Израиле.
Саул пожевал челюстями, что–то мелькнуло в его глазах. Он издал хриплый звук и отпил еще вина. — Что помешает ему отвергнуть Мелхолу, как он отверг Мерову?
— Он не сделает этого, если ты ясно дашь ему понять, что считаешь его достойным быть твоим сыном. Он уплатил выкуп за невесту, убив Голиафа.
— Вено за невесту. — Саул поднял голову. — Об этом я не подумал. Хорошая идея.
— Значит, ты предложишь ему Мелхолу?
— Конечно. — Саул оторвал несколько виноградин, кинул одну в рот. Откинулся назад, скривив губы в самодовольной улыбке.
Давид возвратился в Гиву. Ионафан был так загружен государственными делами, что не находил времени повидаться с ним. А когда, наконец, ему представилась такая возможность, Давид вовсю готовился к новому походу.
— Помолись за меня, друг! — Давид крепко сжал руку Ионафана, приветствуя его. Он весь дрожал от возбуждения. — Я только что говорил с людьми царя. Очень может быть, я все–таки стану тебе братом!
— Ты уже и так брат мне. — Ионафан порадовался, что отец всерьез собрался осуществить свое решение выдать Мелхолу за Давида.
Давид отпустил его руку, и они зашагали рядом. — Я отправляюсь через час.
— Отправляешься? Куда?
— Царь назначил вено за твою сестру Мелхолу. И времени у меня — до следующего новомесячия.
— Давид! — окликнул друга Ионафан, пока тот был еще недалеко. — Какую цену назначил царь?
— Сотню краеобрезаний!
Сто убитых — и доказательство, что все это — необрезанные филистимляне. Ионафан внутренне содрогнулся: вот еще одно свидетельство, что отец его последовал обычаям соседних народов. Египтяне отрубали у своих жертв кисти рук, приносили их в качестве военных трофеев, чтобы похвалиться числом убитых. Филистимляне отрезали головы. Ионафан подумал: интересно, понимает ли отец, что, возможно, посылает Давида на смерть. И если Израиль лишится своего героя, что тогда? Не лишится ли он и веры? А Мелхола уже и так по справедливости принадлежит Давиду в силу царского обещания.