Ионафан знал, что нравится женщинам. И они привлекали его.
— Всему свое время, Давид. Сейчас Израиль — моя возлюбленная.
Народ мой — жена моя. А вот когда наступит мир, тогда, пожалуй…
— До того, как наступит мир, могут пройти долгие годы. Господь сказал: нехорошо человеку быть одному.
Временами душа Ионафана жаждала домашнего очага, семейного уюта, однако на первом месте должны быть другие вещи.
— Когда мужчина любит женщину, сердце его разделяется на части. Помнишь, как Адам пожелал угодить Еве, когда та предложила ему вкусить плод запретного древа? Он знал, что Господь заповедал не делать этого, и все–таки взял плод. — Он покачал головой. — Нет. Израиль — вот кому принадлежит мое сердце. Когда враги Бога будут изгнаны с нашей земли, вот тогда я возьму себе жену. — Он усмехнулся. — И буду целый год сидеть дома и ее увеселять.
Каждый день они встречались: уходили в поля на несколько часов поупражняться во владении оружием. Ионафан очень дорожил временем, которое проводил с другом, и знал: Давид испытывает те же чувства. На просторе, за воротами города, вдали от домов они стреляли из луков и метали копья, а пока оруженосец бегал за ними, могли свободно поговорить.
— Даже при всех твоих успехах до полной победы нам еще далеко. — Стрела Ионафана полетела в цель. — Филистимляне идут на нас волна за волной. Нужно остановить этот прилив.
— И как это сделать? — Давид на этот раз метнул копье дальше, попав почти в самый центр мишени.
— Филистимляне значительно превосходят нас в вооружении.
— Но мы забираем себе оружие убитых.
— Этого недостаточно. — Ионафан потряс головой. — Когда трофейное оружие выходит из строя, мы не в состоянии его починить. Мы не умеем ковать такие мечи, как у них. Наконечники их копий и стрел пробивают медь. — Он взял пучок стрел из рук Авен — Езера, закинул в колчан за спиной.
— Что ты предлагаешь? — Давид бросил еще одно копье.
— Найти людей, готовых отправиться в Геф.
— И выторговать там секрет оружия? — спросил Давид.
Ионафан пустил стрелу точно в цель. — Филистимлян не простаки и так легко свою тайну не продадут. Чтобы узнать, как делается их оружие, надо будет войти к ним в доверие.
— Жаль, они знают, что это я убил Голиафа.
— Да уж, кого–кого, а тебя там точно не встретят с распростертыми объятиями.
— А как насчет тех, кто жил среди филистимлян до битвы при Михмасе? Они встали в ряды израильского войска, но, пожалуй, кто–нибудь из них мог бы согласиться вернуться назад и…
— Думаю, на них тоже будут смотреть с подозрением. Стал бы ты сам доверять перебежчику, который то на одной стороне, то на другой — в зависимости от того, кто побеждает в битве? Я таким не доверяю. — Ионафан послал еще одну стрелу: прямо и точно. — Переставь мишень подальше. Так слишком просто.
Он повернулся к Давиду: — Господь мог бы одним своим дуновением ниспровергнуть всех наших врагов, но заповедал очистить от них эту землю нам. Я лично верю: так Он хочет испытать нашу верность. Будем ли мы исполнять Его наказ? Наши предки следовали ему, но последующие поколения потеряли из виду цель — и Бога.
Оруженосец крикнул, что мишень готова, Ионафан развернулся и выстрелил из лука.
— Точно в яблочко! — воскликнул парнишка и присвистнул.
— Еще отодвинь! — Ионафан натянул тетиву. — Надо научить народ сначала молиться, а потом сражаться. Однако неплохо было бы и иметь мечи покрепче!
После очередного филистимского набега Давид с Ионафаном отправились в погоню вместе. В лагере, раскинутом прямо под звездным небом, Давид перебирал струны гуслей, играл победную песнь, торжествуя над врагами.
— Почему ты никогда не поешь, Ионафан?
Ионафан хмыкнул. — Бог наделяет каждого дарами, друг мой. Пение явно не входит в число даров, которыми Господь счел нужным меня пожаловать.
— Петь может любой. Пой со мной, Ионафан! — К Давиду присоединились и другие, стали упрашивать царевича подать голос.
Смеясь, Ионафан решил, что существует только один способ их переубедить. В глазах Давида запрыгали искорки, но он ничего не сказал. Остальные запели громче, кто–то осклабился. Когда песня закончилась, Ионафан откинулся на спину, закинув руки за голову.
Давид продолжал играть, перебирая струны, пробуя новые созвучия.
— Царю это понравится, — сказал Ионафан.
Когда они вернулись в Гиву и ужинали у царя, Саул приказал Давиду петь для него. — Спой новую песню.