Гор-оглы назвал свое имя, и див Афсар, наклонившись, осторожно пожал огромной, волосатой рукой маленькую руку сына слепца. А затем приступил див к постройке дома. Славный вырос дом, в два яруса, с террасой у родника, и даже огородил Афсар мелкими камнями место для будущего сада.
Афсар, налюбовавшись делом своих рук, сказал:
— Ну, теперь я посплю. Раньше я спал но полгода, живя за счет живых. Посмотрим, как я буду спать с той поры, как я стал трудиться для живых. Посплю, отдохну и покину вас, а когда возвращусь к дивам, не поверят они мне, что я работал на людей, вместо того чтобы их есть.
Див распластался на земле, распластался так, что голова его, как мохнатый холм, выросла у родника, а покрытые шерстью ноги уперлись в каменную ограду.
Он тотчас же захрапел, и от его храпа, как от ветра, забурлила вода.
Биби-Хилал и Каракуз перенесли в новый дом очаг и котел. Они освежевали горного барана, сварили его, позвали мальчика нистали есть. Они были голодны, они падали от голода, но ели медленно и важно, как едят все бедные люди на земле. А Гырат и старая лошадь косноязыкой Каракуз пили воду из родника и, кося глазами, смотрели на людей, и дыхание новой жизни чудилось им в пустыне.
Мальчик освобождает воинов
Прошло два года. Благодаря воде появились посреди пустыни, внутри широкой ограды из горных скал, новые существа, бессловесные, но милые людям. Дикие гуси, пролетая над пустыней, увидели, что есть для них прохладная стоянка, и плескались они в сорока родниках. Семена, доставленные ветром, созрели в материнском чреве земли, и уже несколько тоненьких деревьев зеленело у воды. Сытная пища земли поднималась от корней по тонким стеблям трав, по их горлышкам, и травы росли. Перелетные птицы узнали, видимо, от журавлей о новом пристанище, и весной гомонил их базар, базар птичьих новостей, и, хотя двум женщинам и мальчику был непонятен язык пернатых, им казалось, что обширный человеческий мир присылает им своих посланцев в виде птиц. Но нет, люди еще не получили вести о воде в пустыне, и по-прежнему крохотным оставалось маленькое ячменное поле, обрабатываемое шестью руками.
Если бы мы в ту пору взглянули на трехлетнего Гор-оглы, он показался бы нам высоким, стройным и сильным юношей. Небо над пустыней пылало, как сельская кузня, и солнце, могучий кузнец, закалило железное тело Гор-оглы, а труд земледельца дал силу его рукам. Если бы самые меткие стрелки Вселенной увидели, как он стреляет из лука весом в четырнадцать батманов, они бы воскликнули: «Нет на земле стрелка, который сравнился бы с ним зоркой меткостью, нет на земле богатыря, который поднял бы этот лук весом в четырнадцать батманов — весом в семь верблюдов!»
От кого же получил богатырский лук мальчик, выросший в безлюдной пустыне? От дива Афсара. Вот как это случилось.
Див и Гор-оглы стали друзьями. На спине дива мальчик пролетал над пустыней, он узнал вершины чамбильских гор. В первый раз он их увидел зимой. Они были покрыты чем-то белым. Под этим белым спали хребты. Все вокруг — и долины, и подножия гор, и вершины их — было одето в мягкую белую одежду; куда ни глянь, все было вокруг бело и недвижно. Солнечный свет, отраженный снежной белизной, невыносимо резал глаза. И еще было то, чего не знала знойная пустыня: было холодно. И белизны не знала богатая красками пустыня.
Дрожа от холода, Гор-оглы спросил:
— Что это такое, покрывшее землю, — мягкое и белое, ослепительное и холодное?
— Это снег, — сказал Афсар. — Придет весна, и снег станет водой.
— Почему же снега так много здесь, где он не нужен, и нет его у нас в пустыне, где бесконечная земля потрескалась от жажды и только маленькая часть ее пьет воду из сорока родников?
— Так устроен мир, — ответил Афсар. — В одном месте — вечный снег, в другом — вечный зной. В одном доме — сытое богатство, в другом — голодная нищета.
Тогда Гор-оглы, подумав, сказал:
— Оказывается, человеческий мир устроен неправилыю. А как устроен ваш мир, мир дивов и пери?
— Об этом тебе рано знать, малыш. Да и не расскажу как следует, разума для этого мне не хватает, человеческого разума.
Так было зимой. А в следующий раз Гор-оглы, верхом на диве, примчался па чамбильские горы весной. Он увидел, что головы гор совсем седые, а сами горы, сбросив белую одежду, облачились в зеленую, а кое-где в пеструю: это цвели тюльпаны, дикие яблони и черешни. Великое изобилие животных было здесь: горные козлы и бараны, зайцы, сурки, лисицы, косули, прекрасноокие, гладкобедрые газели, лошади, не знавшие никогда всадников, — родичи Гырата, волки, серые, как земля, и сильные, как воины, а также страшные существа в полосатых халатах — тигры. Увидел Гор-оглы, как на противоположной горе с молодым, беспечным ржанием скакал дикий жеребенок, то нюхая высокую траву, то поедая пестрые цветы. Внезапно из лесной чащи выскочил тигр, схватил жеребенка кинжалоиодобными зубами и унес его.