— Разрубите на куски этого богохульника, этого еретика!
Засверкали топоры, но сразу померкли, ибо ярче, сверканием истины, засверкал обнаженный меч в руке Гор-оглы. Палачей было сто, а не стало ни одного: кому суждено было пасть от меча, погиб, а кого берегла судьба для иной гибели, убежал. Тогда, не дожидаясь повеления шаха, со всех сторон ринулись верховые воины. Они избивали Гор-оглы плетьми — по плечам, но голове, по лицу. Зульхумар, чтобы защитить Гор-оглы от ударов, обвила его шею ласковыми руками, но досталось и ей, плети обожгли ее лицо, которое только стало еще краше, ибо что для бессмертных, вечно юных пери удары плети или меча?
А Карахан кричал, как бесноватый:
— Прочь, бесстыжая, прочь с моих глаз, отныне я тебе не отец!
Тысяча меченосцев спешились, заарканили Гор-оглы, связали его окровавленные руки и плечи, погнали в подземелье. Сорок воинов, пыхтя и надрываясь, подняли его бронзовый лук, пять воинов, проклиная свой жребий, подняли его чамбильский меч, положили их у престола из слоновой кости.
Семьдесят воинов поймали Гырата и заперли его в шахской конюшне. Прочие воины поволокли связанного Гор-оглы. На улицах столпились ремесленные и торговые люди, многие повисли на крышах, на заборах, на деревьях, жалели несчастного, говоря:
— Он обезумел, вообразив, что пришел из города равных, но хвала его безумству и позор шаху!
Зульхумар побежала вслед за узником. Пери Юнус, превратившись в земную девушку, плакала навзрыд земными, человеческими слезами. Она преобразилась благодаря колдовским чарам, но стала человеком благодаря страданию. Люди жалели ее, но иные говорили:
— Так ей и надо, негодной, из-за нее погибает славный юноша. Не могла, что ли, подождать, пока отец не выберет ей мужа?
Другие возражали:
— Может быть, девушки в Чамбиле сами себе выбирают мужа? Может быть, полюбив чамбильца, Зульхумар приняла его обычаи?
Гор-оглы бросили в подземелье па краю города. Рядом уже вбивали столбы для виселицы: казнь была назначена шахом на следующее утро. Зульхумар припала лицом к отверстию подземелья, ее горячие слезы, не остывая, медленно падали па грудь связанного Гор-оглы.
Так было, пока ночь не сошла на землю. Кругом опустело.
Зульхумар крикнула узнику:
— Слышишь ли ты меня, возлюбленный мой?
— Я слышу тебя, — поднялись из подземелья слова. — Я слышу тебя всем своим сердцем с тех пор, как увидел твои глаза сквозь листву Чамбиля, твое изображение на золотом кольце!
— Если ты меня слышишь, то знай, что я освобожу тебя. Я ухожу, но скоро вернусь.
И Зульхумар снова превратилась в пери Юнус и полетела во дворец. Она прикоснулась волшебной рукой к замку на дверях шахской конюшни, и замок раскрылся без ключа. Пери вывела Гырата. Коню хотелось заржать от радости, но он был умен, он сдержал свою радость. В дворцовом саду было темно и тихо, никто не видел и не слышал, как пери приблизилась к престолу, легко подняла бронзовый лук, весом равный весу семи верблюдов, подняла и чамбильский меч и сказала Гырату;
— Расправь крылья, полетим.
И вот взвились в небо Ширвана юная пери и крылатый конь, а недреманные ночные стражи, находясь внизу, подумали: «Большая птица и хвостатая звезда мчатся по небу. Это не к добру».
Конь и пери опустились у подземелья. Пери бросила меч на дно подземной тюрьмы, обернулась горлинкой и полетела через отверстие вслед за мечом. Узнал ее Гор-оглы, узнал горлинку, узнал ее глаза, удивленные и обольщающие. А горлинка на дне подземелья опять стала юной пери, чьи глаза, как два солнца, озарили тюремный мрак.
— Кто ты, Зульхумар? — лежа на спине, спросил Гор-ог-лы. Тело его было связано путами, раны еще не запеклись, а душа трепетала, как птица. — Не одно ли ты из чудес мира, столь богатого чудесами? Таких, как ты, я не видел наяву, о таких, как ты, я не читал в древних книгах!
Но пери молчала, разрезая мечом крепкие путы. Она поцеловала окровавленные плечи и руки Гор-оглы, и раны мгновенно зажили. Гор-оглы привстал, он хотел обнять свою подругу, по подруга исчезла, и только горлинка взлетела к отверстию. Воистину была она владычицей быстрых превращений! На земле она снова стала пери, провела рукой по хвосту Гырата, и хвост удлинился на сорок локтей. Гырат уперся четырьмя сильными копытами в землю и опустил хвост в отверстие. Гор-оглы ухватился за хвост верного коня и выбрался из подземелья. Теперь наконец он обнял свою возлюбленную. Весь мир для них исчез, во всем мире остались только она и он. Гырат, может быть, ржал, ветер, может быть, шумел, небо, может быть, рухнуло на землю, но ничего не слышали они, пока не обдало их горячим дыханием, пока не загремел над ними голос: