Оторопь взяла Гор-оглы, с ужасом оп посмотрел на спутников, но лица их были спокойны. Груда Костей замолкла, но другой шум раздался — шум вихря и звериного, хриплого дыхания. Тучи, двигаясь, заволокли небо. Они упали на землю, эти тучи, и оказались дивами, серыми с лысиной дивами. Впереди находился их военачальник, сильнейший из дивов Баймак. На плече у него сидел красивый, румянощекий юноша.
Див заорал:
— Чую запах человечьей породы. Это пахнут не кости, это пахнет живая плоть, людское мясо!
— Людское мясо! — отозвалось, как в горах, в толпе семидесяти тысяч дивов — стремянных Баймака.
Закипела кровь Гор-оглы, он сел на Гырата, поскакал к диву, натянул тетиву бронзового лука и метнул в Баймака стрелу. Но Баймаку стрела показалась слабее комариного укуса.
Он загудел, хохоча:
— Эй, человечек, ты не хочешь, видно, чтобы я тебя съел живьем, ну что же, съем тебя, сперва убив. Сразимся, что ли?
— Сразимся, — бесстрашно сказал Гор-оглы. — Отойдем к тем двум скалам, а то твои стремянные заняли в ущелье столько места, что тесно здесь моей стреле, моему мечу.
— К скалам так к скалам, — охотно согласился Баймак. — Ты пустил стрелу, а теперь мой черед, не так ли?
— Твой черед, — сказал Гор-оглы, а сам приготовился, нажал спусковое колечко бронзового лука: уверен был он, значит, что не убьет его див, что снова пастанет его черед.
А Баймак, сбросив с плеча румянощекого юношу, поднял волосатую исполинскую руку, подобную утесу, чтобы одним ударом раздробить и коня, и всадника. Но проворен был Гор-оглы, увертлив: рука Баймака ударила землю, а Гор-оглы взлетел над скалами, то сходящимися, то расходящимися. Баймак — за ним, ослепленный бешенством, и его огромное тело застряло между скалами. А скалы, привыкшие бодать друг друга, стали теперь бодать Баймака. Закричал, заплакал див, не в силах вырваться из каменного капкана. Семьдесят тысяч его чудовищ-стремянных столпились над ним, вопят, мечутся, а не могут помочь властелину. Баймак наконец затих. То, чего не сделали стрелы, сделали скалы. Звериный дух вылетел из человекоподобной плоти дива, но скалы продолжали бить его бездыхапное тело. Ни разу не приходило в голову дивам, что Баймак когда-нибудь умрет, и, остолбенев, смотрели они, семьдесят тысяч безмозглых слуг, как ударяют скалы мертвого Баймака.
— Великий подвиг ты совершил, Гор-оглы, — сказал Царь-Златокузнец, — подвиг силы и ума, и заслуживает он песни. Но времени у нас нет для песнопений, нам предстоит далекий, тяжелый путь. Пора, пора, пока эти семьдесят тысяч дивов не пришли в себя, не преследуют нас!
— Поговорим сперва с этим юношей, — с кивал Гор-оглы. — Странно мне, что оставил его в живых див Баймак.
Но юноша, радуясь победе Гор-оглы, уже сам приближался к нему. Поклонившись до земли, он проговорил:
— Слава тебе, богатырь с отважной душой, победитель дивов! А я-то думал, что дивы неодолимы, и душа моя стала смесью рабского покорства и жалкого унижения. Знай, богатырь, что перед тобой царевич Махмуд, сын хана Рейхана. Еще будучи мальчиком, увидел я в лесу пери Юнус, и полюбил ее, и отправился с ней, забыв отца, близких, друзей, родину, забыв самого себя. Но пери посмеялась надо мной. Когда мы летели над Грудой Костей, повстречался нам Баймак. Взглянув на меня, он сказал:
«Красив этот мальчик, подари его мне, пери. Обещаю, что не трону его, будет оп моим виночерпием. Служат же Белому Диву люди, и он их не ест, а разве я хуже Белого Дива?»
И пери, лукавая и беззаботная, насмешливая и равнодушная, подарила меня Баймаку. Долгие годы я служил ему, наливал ему прямо в пасть вино из кувшина, пел ему песни, а когда он засыпал, плакал тайными, ночными слезами. Избавь меня от неволи, богатырь, верни меня к отцу, на родину, и пусть сгинут все дивы и пери!
Пожалел Гор-оглы этого юношу, не хотел его огорчать, не хотел поведать, что убит рукой Афсара хан Рейхан, замысливший завладеть Чамбилем. Гор-оглы приласкал Махмуда, утешил, дал обещание:
— Я вырву тебя из неволи, Махмуд, но сперва должен я со своими спутниками вступить в Город Тьмы. Семидесяти тысячам дивов сейчас не до тебя, спрячься от них, а через сорок и дважды девять дней вернемся мы с пери Юнус, ты и потолкуешь с ней, с лукавой, равнодушной насмешницей. Жди нас у Груды Костей.
— Да будет с тобой удача и победа! — обрадовался Махмуд. — Помни, что Гора Весны, за которой находится Город Тьмы, не гора, а видение. Но я знаю, как Баймак проходил сквозь обманную гору, неся дань Белому Диву. Баймак ударял рукой по призрачным камням и трижды произносил: «Расступись, гора!» — и гора-наваждение исчезала, и на ее месте возникала река, полная смертельного яда. Тогда Баймак как плюнет в реку, приговаривая: «Кто воду пригубит, того река погубит!» — и река уползала в землю, и открывалась дорога в Город Тьмы.