Пораженные воины вернулись к хану и сказали свои слова. А хан ответил:
— Не велика потеря, в наших табунах найдется скакун получше. А эту падаль, — он указал плетью на мертвого Равшана, — уберите и бросьте в яму. Пойдите и умертвите его жену и ее ублюдка, если он уже родился. Не должно быть так, чтобы исполнилось желание пери, существа нечистого, а должно быть так, чтобы исполнялось каждое мое желание, ибо я — тень бога на земле!
Потом хан посмотрел на Сакибульбуля и сказал:
— Оказывается, ты проницателен, оказывается, ты истинный знаток лошадей. Назначаю тебя своим главным конюшим. Будь достойным моей милости, служи мне верно, а пока ступай с воинами, проследи, чтобы они хорошо исполнили ханский приказ.
— Сто палочных ударов я заслужил, двести ударов плетыо — малое для меня наказание, — залопотал тогда Безбородый, — ибо я, пыль под твоими ногами, осмелился с тобой заговорить, о великий хан, над ханами хан, но не лучше ли мне пойти с воинами, не лучше ли мне проверить, как они исполнят твой милостивый приказ?
— Ты пойдешь на базар новостей, — сказал хан. — Ты пойдешь и узнаешь, что говорят люди о нашем мудром поступке. А лотом пойдешь в дом этого нечестивца, этого маслобоя, и станешь хозяином дома и всего, что в нем находится.
Воины и новый главный конюший хана отправились к той, которая не знала, кого она подарит мужу, сына пли дочь, не знала, что ее дитя, еще не рожденное, никогда не увидит отца.
Ханские слуги ворвались на женскую половину дома. Там, за пологом, собрались соседки, ибо приближалось время Биби-Хилал. Поднялись в доме сумятица, женский крик и громкий плач.
Начальник воинов вынул меч из ножен. Саккбульбуль сказал ему:
— Ты отважен, как барс, твоя храбрость заслуживает песни. Пристало ли твоему славному мечу покрыться кровью женщины, опозориться убийством ребенка, еще не рожденного на свет?
Начальнику, безвестному, жестокому рабу жестокого хана, поправилась похвала Сакибульбуля.
Однако он возразил:
— Э, новый ханский конюший, стало быть, ты начинаешь службу с того, что советуешь мне обмануть своего господина?
— Нет, мы исполним приказ господина. Он повелел уничтожить все живое в доме Равшана, и мы это сделаем. Мы заживо похороним роженицу в могиле, и женщина там умрет, прежде чем она разрешится от бремени. Поступи именно так, ибо ты мудр.
Начальник воинов, падкий па лесть, принял эти слова. По его приказу воины разогнали женщин, вырыли яму во дворе и поволокли к ней обезумевшую от горя Биби-Хилал. Если б даже звери взглянули па нее в этот миг, то зарыдали бы как люди, но никто не видел ее горя, ибо лицо женщины было закрыто покрывалом. Будущую мать бросили в яму, засыпали землей и затоптали. А на земле наступили сумерки.
Воины и Сакибульбуль направились к ханскому дворцу. Стон вырывался из горла Сакнбульбуля, слезы — из глаз, но он подавил слезы и стон — не ради того чтобы поддержать честь мужчины, а ради спасения живых существ.
Когда они достигли крепости, ханский конюший сказал воинам:
— Я поброжу по городу, быть может, найду Гырата для нашего хана — да вовеки не померкнет его имя!
— Ступай, — согласился начальник воинов, — сослужи хану эту службу, ибо ты знаток лошадей.
Сакибульбуль кружным путем возвратился к жилищу маслобоя. Темно и безмолвно было вокруг, луна завесилась чадрой облака, молчала земля, но в ней рождалась жизнь.
Во дворе маслобоя, над ямой, Сакибульбуль заметил нечто более темное, чем земля. Это был Гырат. Он разрывал могилу своими четырьмя сильными копытами. Сакибульбуль, чтобы помочь коню, взял в руки лопату. И земля заговорила голосом человека. Она разверзлась, и Сакибульбуль увидел, что в ее глубине Биби-Хилал разрешилась от бремени. Рядом с ней, завернутое в ее покрывало, лежало дитя. Значит, не помутился разум у заживо погребенной, если в могиле она позаботилась о новой жизни, давшей ей силу духа.
И тогда наконец Сакибульбуль разразился слезами. Оплакивал он громко новую жизнь, родившуюся в могиле, или же свою постыдную службу у хана-убийцы? И голосом, в котором смешались горе и позор, он спросил:
— Ты жива, Биби-Хилал?
В ответ ему тоже раздался плач, это плакала новая жизнь, это плакал ребенок. А Биби-Хилал сказала, и ее слова были словами жизни:
— Возьми сначала мое дитя, я знаю, это мальчик.
Сакибульбуль вытащил из могилы женщину и мальчика. Он поднял новорожденного высоко на руках и произнес:
— Даю тебе имя Гор-оглы, что означает «Сын Могилы», ибо в могиле ты родился. А иные будут тебя называть Кор-оглы, что означает «Сын слепца», ибо отец твой умер, ослепленный ханом.