ля родины испытывает? Говорила же, что во Франции родилась. А кто еще у нас во Франции родился? Фантомас у нас во Франции родился! И она из его банды, и ее какой-нибудь инспектор Жюв преследует по всей Среднерусской возвышенности! Его мы, конечно, быстро обломаем, но что мне с того? Отсидится эта фантамасиха у нас и, как только шкурка созреет, слиняет тут же. И не через три с половиной месяца это случиться, а раньше. Три с половиной месяца это она сказала, чтобы меня в заблуждение ввести». - Как хочешь, Ваня, как хочешь. Бери лягушкой - твоя воля, - пригорюнилась она. - Но прежде подумай обо мне. В лягушачьей шкурке, я же тебя не почувствую совсем, не почувствую, твоих ласк, твоих поцелуев... Может, потерпишь? Три месяца быстро пройдут... - Ну, давай, попробуем потерпеть. В общем, как выйдет, так выйдет... - Хорошо, Ванечка, как ты скажешь, так и будет... Но есть у меня к тебе настоятельная просьба... - Какая просьба? - насторожился я. - Ты в верности мне поклясться должен. Должен, поклясться, что с этого самого момента никаких Варь и Люсь у тебя и близко не будет. - Ну да, я буду терпеть, надрываться, издеваться над своим мужеским естеством, а потом ты, писанная красавица, слиняешь к какому-нибудь расторопному олигарху. - И я тебе поклянусь... - Хорошо... Только вот... - Что только вот? - Ну, поклянусь я тебе в вечной верности, а ты... А потом... потом выясниться, что ты лапши мне на уши навешала, то есть ты не девушка-красавица, а ужасная жертва химико-биологического эксперимента над лягушками. Знаешь, я роман одного японца читал. Химика. Ему лицо обожгло начисто - что-то там взорвалось в лаборатории, а он ученый, он все может, и изобрел себе пластиковое лицо, ничем от настоящего не отличающееся. Ну, пристегнул это лицо, на свое бывшее, естественно, не похожее, а более-менее европейское, и побежал к супруге своей. Побежал коротко знакомится с намерением в постель ее затащить, то есть проверить на эксперименте, любит ли она по-прежнему его внутреннюю индивидуальную сущность с лицом обожженным, или просто является рядовой бытовой женщиной, падкой на стереотипные удовольствия, типа потрахаться с симпатичным первым встречным. Ну, сели они на татами, он - хихоньки хаханьки, шутит, как молодой любовник в расцвете сексуальных сил... - Ты что это в рассказчики ударился? - Ты, Вика, извини. Я это так пространно рассказываю, чтобы эти три с половиной месяца быстрее прошли... Да и... - Что «и»? - Твоя шкурка - это же маска этого японца... - А... Тогда рассказывай. - Ну, в общем, после хихонек- хахонек, икебан всяких и подогретого саке в престижном ресторанчике, этот японец-химик с пластиковым лицом с присущей его народу церемонностью сделал своей жене нескромное предложение. Сделал, само собой разумеется, в форме танки, то есть отечественных стихов, в которых недвусмысленно предложил ей из прекрасного белоснежного цветка сливы с помощью его пыльцы сделаться спелой и довольной жизнью сливкой... - Говори, Ваня, говори, - улыбнулась лягушка. - Три с половиной месяца говори... Мне так сладко чувствовать себя цветком... - Нераскрывшимся цветком в зеленой оболочке? - Да... - Ну, в общем, он сделал ей нескромное предложение в форме танки, и она его с гейшеской благодарностью, то есть ладошки сложив и низко поклонившись, приняла. После чего поехали они к ней домой на такси или даже рикше. Там сексом раскрепощенным занялись, после, разумеется, продолжительной чайной церемонии и купании в одном тазу и одной воде... - Я знаю, что в Японии сначала моется муж, а потом, в той же воде жена... По крайней мере, раньше мылись... - вставила Вика, которой явно понравилось предложение сыграть в сто одну ночь. - Так вот, она ожесточенно тазом вращает, целует в попавшиеся места, коготками красными впивается, а этот японец, черный весь душевно, думает, что женщины все легкого поведения, даже относительно современно-упрощенных нравов, думает, и, само собой, у него очень даже посредственно получается, то есть вообще ничего. И тут жена, огорченная этим сильно, говорит: - Милый, мой, не напрягайся так! Я давно физиологически поняла, что это ты в новом прикиде ко мне явился... Ты, мой единственный мужчина и обожаемый навеки супруг. По твоим флюидам душевным догадалась и прочим тонким вещам, которые моя душа по привычке удивительно от тебя чувствует. Ну японец это размяк душой, кончил быстренько, и зажили они счастливо и умерли в один день... Так и у меня так с тобой может получится хотя, рассказывая, я, честно говоря, забыл к чему клонил... - Ты клонил к тому, чтобы я тебе предоставила доказательства, что я не лягушка, и тем паче, не жертва химико-биологического эксперимента, а нормальная женщина в расцвете девичьей привлекательности. - Ну да. Покажи что-нибудь, чтоб поверил! Дело-то серьезное. - Ну покажу я тебе квадратный сантиметр чего-нибудь шелкового, и что тебе это даст? - Все! По десяти квадратным сантиметрам, я определю, что и как у тебя под шкуркой. Какие у тебя сосцы, кожица, какого цвета глаза...