12.
А вот потом что было... Да, это судьба... Пешком мы решили домой идти. Луна впереди огромная, красная почему-то зловеще, сверчки чирикают, лягушки квакают, и комаров почти нет. Вика счастливо-молчаливая в платье белом, я - рядом, ну, дурак дураком от полного счастья. И за руку взять хотелось, и за талию, да и просто поцеловать. Но как за талию взять? Почувствуешь бородавки, и все, конец настроению, сплошная зоологическая проза. Ну я придумал, когда мосток проходили, на расстоянии целоваться, чтоб без рук. Она, розовея, согласилась, мы встали в метре друг от друга и губки вперед потянули... Если бы вы знали, какое это счастье, так по-детски целоваться! Мы так породнились... Потом разговаривали, жизнь планировали до маразма самого, чтобы не скучно было. Все придумали, как жить, как рожать, темы для ссор придумали, и как мириться без холодной войны... Я еще философствовал, что, может, так и надо жить? Стрельнул за околицу и живи, радуйся прямолинейной жизни, проведением вселенским организованной. - Ты просто хорошо стреляешь! - засмеялась она на это. - Да, лучше всех, - засмеялся я, - почти уже совсем привыкший к ее сказочному личику. Под конец она сказала, как неприятно ей будет свой головной убор лягушачий назад надевать и вновь передо мной в прежнем виде являться.
...А дома всему конец пришел - не нашла она своего наголовника. Пятый раз поискав по всему дому и под окнами посмотрев, уселась вся белая, в кресло и сказала, как из могилы: - Все Ваня, конец любви нашей пришел. Я без этого шлема каждый день на год лицом стареть буду и через несколько месяцев в одни бабушки тебе сгожусь... Представь, что такое женщине жить с таким фактом на сердце. - Так найдем! Через час я со своей дружиной все вокруг переверну, и дворец тоже, если подобру-поздорову не отдадут! А если сожгли уже, как в сказке, в институт твой нарисуемся, как в Царьград константинопольский. Точно, в институт! Мои орлы до медсестер, ох как, охочи! - Ладно, милый, утра вечера мудренее. Давай вместе ляжем, а? Что-то мне страшно...
13.
Под утро я проснулся от чувства пустоты, владевшего мною безраздельно, и увидел, что Вики рядом нет. Вскочил, как ошпаренный. И сразу записку увидел. На столе она белела в сумеречном свете. Подошел, взял с трудом оцепеневшей рукой, стал читать: «Прощай, милый, навеки прощай! И дело не в маске, не совсем в ней. Я знаю, не стоило, наерное, тебе это писать. Не стоило писать, что я люблю тебя, как-то неестественно сильно, что мне кажется - не только любовь сливает мое сердце с твоим, но какие-то еще волшебные силы. Прощай, милый, прощай! Забудь обо мне, женись, роди чудесных деток, я буду молиться за тебя и за них!» Слезы навернулись мне на глаза, стала тоскливо, как никогда и близко не было. Походив по палатам, к отцу пошел, он в Тайном приказе один сидел, мухомор-мухомором. Подошел, ноги ватные волоча, сказал, что жена ушла. А отец нехорошо так улыбнулся и рукой махнул: - Ладно, Ваня, не горюй. Стрел у тебя в колчане достаточно. Я от изумления рот раскрыл: - Ты что, думаешь, я ее на каку другую поменяю? Она же единственная...Ты что, ее не видел? - Видел, хороша девица, ничего не скажешь. - А если бы ты с ней поговорил, если бы пообщался, то... - Говорил и общался. Только не с ней, а с Гавриилом Григорьевичем о ней. Час всего назад. И он сказал, что лучше бы нам держаться от нее подальше. Гавриил Григорьевич, генерал известной службы, двадцать лет как был в отставке, но ни связей, ни ума своего (не то, что папаня), не потерял. - И что он рассказал? - Он никогда ничего не рассказывает. Он просто посоветовал ее не искать и вообще забыть, потому что так лучше будет. Всем лучше. Отец посмотрел пристально, тягуче, и я, ревностью пронзенный, вскричал: - Послушай, а это не ты, старый пердун, ее выкрал?! Тут кто-то вошел в комнату, я обернулся и увидел в дверях Малюту, стрелецкого голову. За ним стояло пяток стрельцов, самых папане преданных по причине высокой зарплаты и премиальные за хорошее поведение. - Нет, не я, - ответил отец, когда я посмотрел на него, желая узнать, что сей демарш означает. - Хотя, сам понимаешь, Ваня - тот не мужчина, который, увидев ее, об этом не задумается. И хватит об этом. В порядке соболезнования предоставляю тебе возможность самому выбрать себе невесту. В твоем распоряжении будут сутки, мобильник и все девушки мира. - Нет уж папаня, хватит измываться! Сыт по горло! - сжал я кулаки. - У меня есть законная супруга, и я ее на краю света найду. - В башню его, - приказал отец стрельцам, покрутив пальцем у своего виска. На хлеб и воду. Когда образумится - в кандалы и на Кулички из лука по Парашке стрелять.