Вика поднялась, ушла на кухню. Я продолжил листать альбом. Там была вся моя лихая молодость. Вика принесла чай. Налила мне. Попив, я спросил, указав подбородком на альбом: - Зачем ты все это собирала? - Все некрасивые девушки собирают фотографии модных красавцев. И вечерами, лежа в кровати, рассматривают их и чувствуют рядом их красивые тела... - Ты меня, мои фотки, собирала, когда... - Когда была дурнушкой. Точнее - уродиной. А сейчас, став старухой, рассматриваю. Вика взяла из моих рук альбом, принялась его листать. По лицу ее забродила нежная ностальгическая улыбка. - Когда я поняла, что становлюсь красавицей, сразу бросилась к тебе... Попрыгала к тебе, - заулыбалась она, вспомнив себя лягушкой. Я задумался о превратностях любви. Все любят. Дурнушки, старушки. Любят красавцев. А те любят красавиц или, на худой конец, разрекламировавших себя скандальных див. А красавицы и разрекламированные скандальные дивы те же дурнушки-старушки, но только изнутри. Нет, прав был мой сермяжный папаня - никакой свободы. Лук, Божья воля и одна стрела. К кому попадет, на той и женишься... А Вика, хоть и старушка, ведь любит. По глазам видно. Никто так меня не любил. Попробовать, что ли? Старушку? Жена все же венчанная? А там как бог положит... Подумав все это, я залпом выпил чашку чая и, собравшись, сказал: - Здравствуй, что ли, жена? - Ты чего? - сузила глаза Вика. - Супругой меня решил признать? - Да... - вздохнул я. - Нет, таких жертв мне не надо. - Каких жертв? Почему я должен от тебя отказываться, не познав? Вон у тебя на груди кожа какая беленькая. Климакс-то был? - Нет, климакса у меня не было, - зарделась Вика. - Ведь мне еще и двадцати одного нет... - Ну вот! Значит, еще родить сможешь. Родишь, сколько сможешь, детьми жить станем. Иди ко мне кисонька. - Может, коньячку выпьешь? - Не, для храбрости пить не стану, не к лицу это мне. Иди ко мне, целоваться станем. Вика встала, направилась ко мне, воздымая грудь возбужденным дыханием. Когда руки наши соединились, дверь спальни распахнулась, и я увидел...
4.
На пороге спальни я увидел свою лягушку, увидел Вику, любимую двадцатилетнюю Вику. Нет, на ней не было лягушачьей шкурки, но это была она. Я понял это по глазам, смотревшим на меня с любовью. - Вот ты какой, оказывается! - сказала она, подходя ко мне. - И оставить тебя нельзя... - Дык я думал, что это ты... - пролепетал я. Тут она стала передо мной, я почувствовал тепло родного тела, обнял его, и мы стали одним существом. Когда мы перестали целоваться, я заметил, что рядом с пятидесяти пяти летней женщиной, назвавшейся Викой, стоит молодой еще мужчина. - Познакомьтесь, - сказала Вика. - Папа - это Ваня, мой муж. Ваня - это мой папа. - Кощей, - подал мне руку мужчина, и челюсть у меня отпала. Вот попал! Жена - Царевна-лягушка, теща - ведьма, а тесть - сам Кощей. Вот семейка!