- Что? Что ты мне понравилась? - Он все еще не выпускал ее рук и пытался заглянуть ей в глаза.
Она кивнула и уставилась на его руки, крепко сжимающие ее ладони. Потом упавшим голосом произнесла:
- А ведь я даже не знаю, как тебя зовут и... вообще... у тебя, наверное, есть жена...
И подняла на него взгляд - вопрошающий, полный надежды и готовый вмиг потухнуть от отчаяния.
Он рассмеялся, и от этого лицо ее вмиг просветлело, а душа наполнилась чем-то теплым, ликующим, хотя она и не слышала еще ответа. Но тотчас беспокойство овладело ею, взгляд стал тускнеть:
- Ты не отвечаешь... значит, это правда.
И сделала попытку высвободить свои руки.
- Неправда, - сказал Максим, не выпуская ее ладоней; и вновь - будто луч солнца, прорезав тьму облаков, упал на ее лицо. - Меня зовут Максим, я не женат, и вообще... ты была права.
Она до боли закусила губу, пытаясь сдержать рвущееся из недр души чувство, не дать ему выплеснуться наружу и выдать ее с головой, но не смогла, как ни крепилась. Ее улыбка стала такой лучезарной и чарующей, что, не знай Максим ее недавнего прошлого, он, вероятно, счел бы за счастье заключить ее в объятия.
- А в чем я оказалась права? - спросила она.
- Да только в том, что ты действительно понравилась мне.
- И ты мне тоже, иначе бы я не пришла, - ответила она.
Вот так. Как, оказывается, все просто, без мудрствований. Максим внутренне усмехнулся: мог ли он подумать об этом еще вчера или даже сегодня? И ответил себе: мог. И думал. Правда, представлял иначе.
- Пойдем куда-нибудь? - внезапно предложил он.
Она встрепенулась, взгляд загорелся, улыбка стала еще ярче:
- Куда?
Пожав плечами, он указал направление, куда шел. Ей было все равно, туда так туда, какая разница, ведь главное - они встретились, и она ему нравится. А маршрут - это уже не важно.
Они пошли по тротуару левее "ракушек", за ними пестрела красками детская площадка. Мимо, параллельными курсами, торопились куда-то прохожие, кто-то возился с замком гаража, собираясь поставить туда машину; но они ничего этого уже не замечали, словно умерла жизнь вокруг. Остались только они двое - он и она, и это их первое свидание. И то, что они шли рядом, почти касаясь друг друга, вносило смятение в их души, отнимало дар речи, способность принимать какие-то решения. Все было в эти минуты необычно, каждый из них понимал это, как и то, что судьба, уставшая уже наблюдать за этими двумя, распорядилась в конце концов по-своему, устранив силу, которая смогла бы ей противостоять.
Что сказать друг другу, о чем начать разговор - этого не представляли себе ни он, ни она. Не знали и куда шли. Просто шагали молча и обменивались любопытными взглядами, мгновенно расцветавшими улыбками.
- А вон мой дом, - указала она рукой.
- Совсем недалеко от меня, - отозвался Максим и посмотрел на нее с вопросом в глазах. Она перехватила этот взгляд.
- А ты думал, я бомжиха, да? Ночую в подвалах, на чердаках, где и у кого придется? Прокуренная, пропитая, измятая, вообще лохудра, не баба - недоразумение... Признайся, было такое? Я не обижусь.
- Было, - не стал спорить Максим.
- Я это видела. Да и поделом, куда скатилась...
Она замолчала, потом продолжила:
- А не случись этого, мы с тобой никогда бы не встретились.
- Иногда, чтобы подняться, надо упасть, - промолвил Максим.
- К чему это ты? - не поняла она.
- Так говорили древние.
- Ты вообще иногда странно выражаешься, для меня непонятно. То древние, а утром про каких-то богинь... Так никто не говорит.
- А мне это положено по статусу.
- Чуднό... - ответила она. - Давай присядем, вон там, видишь?.. Не против?
Они уселись на лавочку близ палисадника, под сень высокого рябинового куста, и повернулись друг к другу.
- Расскажи мне что-нибудь, - попросила она.
- О чем же?
- Ну, хоть об этом Парисе, что утром... Думаю, занятная история.
Максим усмехнулся. Она и не представляет, видимо, сколько таких историй в мировой литературе. Если бы она много читала, то знала бы об этом, как и о многом другом. Он мягко посмотрел на нее. Распахнув свои зеленые глаза в обрамлении черных ресниц, она с любопытством глядела на него. И он стал рассказывать ей о Парисе, о яблоке и трех богинях, прекраснейшей из которых Парис должен был преподнести яблоко Эриды.
Марина внимательно слушала и, когда он закончил, попросила рассказать что-нибудь еще, похожее. И Максим повел ее в увлекательный мир удивительных людей, живших в этой и других странах много веков тому назад. Он заставил трепетать ее сердце, когда она слушала историю Персея и Андромеды, а потом пообещал показать эти созвездия на небе. Он привел ей пример супружеской верности, рассказав о любви Пенелопы и Одиссея. Они совершили путешествие в древний Рим времен правления Калигулы и Нерона. Она впервые узнала о том, что на земле в наши дни живут великаны трех и даже четырехметрового роста. Он поведал ей об ужасах Варфоломеевской ночи и упомянул в связи с этим Эйфелеву башню, стоящую на костях гугенотов. Она с удивлением услышала о том, что в центре Москвы под землей обнаружили пыточные камеры Ивана Грозного, где стены до потолка были забрызганы кровью, а страшная лужа на полу доходила до колен. Она узнала, какие преступления совершала инквизиция со времени своего зарождения. Он рассказал ей об Икаре, Самсоне и Геракле. Она раскрыла рот, услышав историю Актеона, Сизифа и дочерей царя Даная. Он поведал ей о дочерях Ночи, охранявших яблоки вечной молодости у берегов Океана, и о том, как Людовик XVI, бежавший из Парижа, случайно был узнан неким трактирщиком по изображению на монете, которое сам же приказал выбить; после чего был арестован и казнен...