- Да-а, - поскреб щетину на подбородке небритый коллега, - дела-а. - Шестеренки, по-видимому, стали вертеться быстрее. - Ну, ладно, дело твое, - протянул. Потом усмехнулся: - Только чего с ней делать будешь? Да и зачем она тебе такая?
- А вот это уже пусть тебя не тревожит. Я сказал - ты понял. Еще раз повторю, чтобы дошло - сюда она больше не вернется.
Колян вздохнул, повел шеей:
- Да мне-то что? А она сама не против? Ну, с тобой-то?
- Не против, - кивнул Максим. - Она уже у меня.
- А-а, - протянул осиротевший подельник. Потом пожевал губами: - Что ж, раз так... дело молодое. Пусть идет себе, раз ей с тобой лучше, кто ж ее держит?.. А ты это, слышь, друг... тебя как кличут-то? Я ж тебя знаю, каждый день тут ходишь.
- Максимом меня зовут.
- На "чекуш" дашь, Макс? Ты не думай, с Маринкой - это забыто, нужна она тебе, бери, что я ее, купил? Ее дело, я ей не указ. Ей и отец тоже не указ, она баба такая, как захочет, так и сделает.
Максим полез в сумку, начал копаться там, ища кошелек. А рядом с лопоухим уже стоял его компаньон - большеносый, похожий на упыря. Стоял и исподлобья выжидающе глядел на приятеля.
- Это Макс, - сказал Колян, указывая головой, - нормальный парень. Маринка к нему ушла, так что...
- Как это ушла? - сразу же возмутился большеносый. - К этому, что ли? - и тот же тяжелый взгляд, но теперь уже на Максима: - Чего забрал у нас бабу? Кто тебе позволил? А ты у нас спросил? Колян, я чего-то не пойму, что он тут командует как блатной? Мужик, ты чего тут командуешь?
Максим закрыл кошелек, бросил в сумку.
- А ты что, хозяин ей? Чего права качаешь?
Большеносый набычился, пошел на Максима.
- Ты это мне? Да видали мы таких, понял? Маринка сегодня вечером будет здесь, я тебе говорю, а ты вали отсюда по-хорошему, пока я тебе рога не обломал!..
Максим не дал ему договорить, кинулся в прыжке, сгреб этого упыря в охапку, прижал к штакетнику и бросил в лицо, в самую гнилую пасть:
- Слышь, ты, гнида, ты последний раз в мой адрес вякнул, запомни это! Если ты еще раскроешь свое хлебало, я тебя твои зубы заставлю сожрать! Понял меня?
- Чего? Чего ты мне тут еще!.. - пытался вырваться большеносый. - Да я тебя!.. Да мы таких!..
Максим с силой толкнул его в грудь, и тот через штакетник полетел на газон, сминая траву и цветы на клумбе. Максим перемахнул через ограду, склонился над ним и прижал к земле рукой, когда он попытался встать.
- А теперь слушай сюда, мурло! Если ты не угомонишься, я тебе твой красивый нос отрежу, а если тебе и этого покажется мало, то я сюда дружков приведу из соседнего квартала, вон там, через пустырь, у пивнухи. Они с тобой валандаться не будут, для начала рожу разукрасят и почки отобьют, а потом кровь пустят, у них не залежится. Сейчас это делается просто, газеты, наверное, читаешь? Ну, а такого, как ты, даже и искать никто не будет. Вот так, дядя! А теперь запомни: Маринки тебе не видать как собственных ушей, а если я еще услышу твой писк, то мои друзья тебе их быстренько обрежут. Потом взаймы возьмешь у лопоухого, ему за глаза хватит. Все понял? Лежи тихо, а то морду враз разобью, у меня кулак тяжелый. А теперь повтори, что я сказал.
- Чего-о?.. - попытался было снова подняться большеносый.
Максим одним ударом вновь водворил его на место:
- Повторяй, говорю, образина: о Маринке больше ни слова, клянусь забыть! Ну!
- А чего ты оскорбляешь-то?
- Я кому сказал!
- Да ладно... - послышался хрип побежденного.
- Говори, мать твою!
- Лан... забыть так забыть... Пусти руку, вот привязался!
Максим отпустил его.
- Вот так-то лучше, - и сошел с газона.
Большеносый, кряхтя и отплевываясь, поднялся, перевалил через штакетник, молча, насупившись, уставился на Максима.
- Ну чего ты? - подлетел к нему Колян. - Чего попер-то? Видишь, с человеком беседую, а ты лезешь! Дурак... Не хватало нам еще с местными бандюками связаться. Я знаю эту пивнушку, бывал там и Макса там видел.
Большеносый угрюмо молчал, переминаясь с ноги на ногу. Пробубнил:
- А чего он? Я его трогал? А он меня на землю... пиджак вон весь замарал.
- Заткнись! - замахнулся на него Колян. - А то я тебе сам врежу!
Подельник "заткнулся", уселся на штакетник и тяжелым взглядом уставился вдаль.
Колян повернулся к Максиму:
- Ты не серчай. Он у нас такой, ему всегда все везде надо. А с этим делом, считай, договорились.
- Я не договаривался, - твердо отрезал Максим. - Я сказал, что так будет, значит, так будет, и я ставлю на этом точку, понятно? Я и никто другой!
- Да ладно, чего хватаешь за язык? Ну выяснили же, какой базар!
- Теперь никакого, - уже мягче сказал Максим. Поглядел вдаль, на взгорье. - Ладно, пойду. Мне на работу. Итак опаздываю, сколько времени уже потерял.
- Постой, Макс! - встрепенулся Колян. - А это... ты вроде как обещал...
Максим остановился.
- Фу, черт, совсем забыл, и вправду обещал. Надо исполнять, святое дело.
И протянул три десятки.