- Спешишь? - с любопытством спросила Марина. - Каждое утро тебя вижу, все торопишься куда-то.
- На работу хожу, не на танцы же, - ответил он, пожимая плечами.
- Счастливый, - коротко бросила она и уставилась на него в ожидании инициативы.
- Тебе кто мешает? - пригасил улыбку Максим.
- А с чего ты взял, что я не работаю?
- Да тоже по утрам вижу тебя...
- Ну, мало ли, с кем не бывает? - неожиданно вступилась подруга.
- А ты, собственно, о чем? - прищурилась Марина.
- Да так... - протянул Максим, приподняв плечо, - ни о чем.
- Может, выпить с нами хочешь?
Вот так предложение! Другой бы не отказался, а этот...
- Вообще-то я тоже не из непьющих, но уж лучше на работе. Спокойнее как-то. Да и коллектив свой в доску.
- Тогда, может, дашь нам на вино? А то не хватает, - нахально влезла низенькая.
Марина толкнула ее локтем:
- Заткнись, дура... он нас и так вчера выручил.
Но было уже поздно. Максим достал из кармана джинсов две пятерки. Больше не было. И эти не помнит, как оказались у него.
- Держи, - протянул подруге. - Это всё, последние.
Марина обернулась к ней:
- Люська, перестань, зараза!.. Ты уж извини, у нее иногда срывается, а вообще она баба нормальная.
- Так не возьмешь? - Максим с протянутой рукой посмотрел в глаза Люське.
Но та не взяла, опасливо покосившись на подругу и мотнув головой.
- Тогда ты, - Максим перевел взгляд на Марину.
Она удивленно воззрилась на него:
- Да тебе что, деньги девать некуда?
- А чего их девать, когда их и так нет? А на эти - что купишь? Две пачки сигарет?
- Не, ну ты чудной, - неловко улыбнулась Марина. - Спрячь, пригодятся. Мы же пошутили.
- Поздно, девчата, - решительным тоном возразил Максим, - обратного хода нет. Не берете на вино, тогда купите мороженое.
Но они молчали, раскрыв рты и удивленно глядя на него. Вот так прохожий, бывают же такие... И рука не поднимается взять.
- Ах, так! - воскликнул Максим, насупив брови. - Ну, тогда я поступлю с вами, как Парис с богинями Олимпа: я дарю эти десять рублей прекраснейшей из вас!
С этими словами он положил пятерки на асфальт, прямо к ногам двух остолбеневших служительниц Бахуса. Обе тотчас нагнулись и протянули руки... Потом в том же полусогнутом положении внезапно замерли, подняли головы и округлившимися глазами уставились на Максима.
Расхохотавшись, он помахал им рукой и ушел прочь...
Когда Марина опомнилась, денег на асфальте уже не было. Рядом стояла Люська и торопливо подсчитывала наличность. Марина поднялась.
- Как он сказал?..
Подруга оторвалась от созерцания купюр:
- Чего?
- Кто это - Парис, и что это за Олимп? Что он хотел этим сказать?
- Да не все ли равно, - махнула рукой Люська, - главное - денежки наши. Слушай, а ты давно его знаешь?
- Вижу в третий раз.
- И что, не можешь закадрить? Клевый парень. Я бы не упустила.
- Закадрить? - Марина усмехнулась. - Это с моей-то опухшей рожей?
- А что, рожа как рожа. Да еще и поднафуфырилась малёк... - Сощурилась: - Уж не для него ли?
Марина отвернулась, долго смотрела вдаль, туда, куда ушел таинственный незнакомец. Совсем близко проехала "Волга", чуть не задев ее; она даже не шелохнулась. Люська в ожидании ответа закурила. Наконец услышала, да такой, что вытаращила глаза:
- Знаешь, Люська, кажется, я начала понимать, что родилась женщиной... Да пошли, чего рот-то раззявила!
А Максим был в восторге от своей шутки. Что там пятерки, были бы десятки - их бы положил. И думалось ему: интересно, поняли ли они? Впрочем, почему "они"? Она! А почему "она"? Вот черт, и привязалась же эта бомжиха, из головы не выходит. Так вроде ничего особенного, хотя сегодня показалась уже привлекательнее с подкрашенными губами, в топе и других, не чета тем, джинсах. Откуда она взялась? На приезжую не похожа, скорее, местная. Но этого типа, что был с нею вчера, он временами видел, а вот ее...
И не хотелось Максиму о ней думать, не бог весть какая особа, но, словно неотвязчивая мысль или липучая мелодия на языке, она преследовала его целый день. Он ловил себя на том, что представляет ее то с русыми волосами, то шатенкой, то в одном, то в другом наряде: в джинсах, в платье, в куртке или пальто... А вот интересно, какие у нее ноги? А грудь? А... - он улыбнулся, вспомнив избитое выражение шоферов - "задний мост".
Словом, пищи для размышлений хватало, и когда в конце дня Максим собирался домой, то почему-то, как нечто уже оговоренное, вновь представлял себе их встречу. Почему? Зачем? Этого он и сам не знал, просто было интересно. И еще импонировало, что от нее не воняло, как от всех бомжей. Значит, моется, следит за собой. Впрочем, может, это только сегодня, а раньше...
Он уже начал переодеваться, рисуя в своем воображении встречу, которая, как ему казалось, не могла не произойти, как вдруг директор попросил на часок задержаться. Вот незадача, а вдруг она сориентируется по времени, ведь он всегда - или почти всегда - проходит мимо "теремка" в 17.25!