— Долго ли ещё будет этот страх? — опять спросила Ганночка.
— Не знаю! — услыхала она дрожащий голос Зюлейки. — Мы должны оставаться, пока нас не выпустит Ася… Тише, тише! Слышишь?
Ганночка пока ничего ещё не слыхала.
— Слушай, — заговорила Зюлейка, — духи здесь, я слышу их голоса… Собери свои силы, будь мужественной…
Напрягши слух, Ганночка различила поблизости какое-то бульканье. Казалось, что кипела вода в каком-то невидимом для глаз котле. На костре с синим огнём не было ничего, звуки раздавались где-то позади обеих гадальщиц. В них не было ничего страшного, но невидимое всегда пугает, и не одних только робких женщин. А тут как раз Ася подошла вплотную к кругу и устремила свои глаза на Ганночку. Та не могла выдержать этот сверкающий взгляд и закрылась от него рукою.
— Уйди, уйди, проклятая! — довольно громко залепетала она. — Не нужно мне твоего колдовства… Ничего я не хочу знать… Ничего! Сгинь, рассыпься! Да воскреснет Бог!..
Но ничто не действовало: Ася не уходила и продолжала смотреть на русскую девушку. Та чувствовала нечто непостижимое: ей казалось, что какие-то невидимые волны льются из этих страшных глаз прямо в её душу, льются и мутят остатки разума, заставляют кружиться голову, лишают её воли…
— Сгинь, рассыпься! — ещё раз простонала девушка. — Зачем, зачем это?
Ася водила пред её глазами своим сверкающим жезлом, и Ганночка начинала чувствовать, что ею овладевает непреодолимая дремота. Она даже на мгновение закрыла глаза, а когда вновь разомкнула их, то увидела, что Ася стоит около своего костра с простёртой вперёд рукой.
Теперь Ганночке уже совсем не было страшно. Она была спокойна, недавний ужас отошёл от неё. Она оглянулась и увидела, что Зюлейка опустилась на колена у её ног и, закрыв лицо полами платья, вся трепещет.
"Чего это она? — подумала Ганночка, — Я же вот ничего не боюсь…"
Она забыла о своём недавнем страхе, и теперь только одно любопытство владело ею.
Совершенно спокойно, без дрожи и трепета, смотрела она на то, что происходило у костра.
Пока Ася держала над ним свою руку, синее пламя в нём то и дело вспыхивало длинными, синеватыми язычками. От этих язычков тянулся теперь дым, расплывавшийся сейчас же во все стороны. Сладковатый запах становился всё более и более ощутимым — так и щекотал ноздри Ганночки. Её голова опять закружилась, — дым пахнул прямо на неё, но в это мгновение Ася, сорвавшись со своего места, закружилась вокруг костра в неистово-бешеной пляске. Её движения были так быстры, что Ганночка не улавливала их. Она слышала дикие взвизгивания кружившейся колдуньи, но почти не различала её в сгущавшемся всё более и более дыму. Так длилось некоторое время.
Наконец огонь в костре ярко вспыхнул и поднялся вверх большим ярко-багровым столбом. Сейчас же пламя опало, и пред глазами изумлённой Ганночки была теперь словно завеса из белесоватого тумана.
Ганночка видела, что на этой завесе движутся какие-то неясные тени, весьма похожие на человеческие фигуры. С каждым мгновением эти тени вырисовывались всё яснее и яснее. Скоро уже можно было разобрать всё. Молодая девушка увидала какие-то постройки. Вглядываясь, она различила терема, палаты, невиданный ею кремль какого-то, очевидно большого, города.
Ей казалось, что она видит постройки этого чудного кремля. Среди них было много храмов с золочёными куполами на большой площади. С одной стороны этой площади она увидала высокие палаты с широким крыльцом, и словно кто-то сказал ей, что это — царский дворец.
Пред ним была масса народа с обнажёнными головами, а наверху крыльца, окружённый сонмом бояр, степенных и важных, стоял бледный молодой человек в царском одеянии.
Ганночка вскрикнула, увидав этот призрак, и звук её голоса глухо прозвучал под сводами погреба. То, что она видела, доставляло ей невыразимое удовольствие.
Девушка чувствовала себя несказанно счастливою; ей хотелось, чтобы видение длилось без конца. Но в это мгновение она услыхала болезненный крик, и кто-то не грубо, но сильно схватил её за руку. Это было столь неожиданно, что нервы Ганночки не выдержали, она отчаянно вскрикнула и лишилась сознания.
На дворе у княжеского дома ржали и фыркали лошади, люди кричали на разных языках, мелькали зловеще-багровые огни смоляных факелов; несмотря на глухую уже ночь, весь дом сразу ожил.
XIV
ВЫЗВОЛЕННАЯ БОЯРЫШНЯ