Долго сидели Яга с Иваном за чашкой чая ароматного за столом да на лавочке. А Иван все рассказывал да рассказывал, как дело было, не тая ни малости. Слушала его старуха внимательно, то и дело, языком цокала да вздыхала легонечко. Напоследок вынул Иван Царевич из-за пазухи яблочко румяное, коим Василиса его одарила, и говорит:
- Вот, Яга. За все добро твое да за участие прими от меня гостинец скромный. Боле отблагодарить-то тебя мне и нечем. Уйду на чужбину из краев родных, куда глаза глядят да не ворочусь боле.
Приняла Яга от Ивана яблочко, погладила рукой чуб льняной Царевича да молвила:
- Ну, будет тебе кхучиниться, Ванюша. Утро вечера мудренее. Подустал небось с дорожки-то дальней. Ляг лучше поспи, а сон добхый всю горечь с души выпьет.
Так Иван и сделал.
Проснулся молодец ранним утречком бодрым, да отдохнувшим. Глядь, а в избе девица красы невиданной хозяйствует такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Волосы рыжие золотыми локонами до пояса завиты. Щечки что персик румяные, носик задорный веснушками солнечными усыпан. А глаза зеленые, аки озера бездонные! Глянул Царевич в те очи дивные да и потерял сердце свое навеки вечные.
- Кто ты, красавица? - спросил Иван девицу.
- Сам признаешь али подсказать? - откликнулась зеленоглазая. Зазвучал колокольчиком голосок ее приветливый.
- Яга!? - прошептал Царевич догадливый. Да не поверил глазам собственным. - Но как?
- А ведь, Ванюша, не простым ты яблочком меня давеча одарил, а волшебным, - молодильным!
Возликовал Иван Царевич, подхватил на руки красавицу, да и закружил по избе лихо:
- Ягодка моя! Судьбою мне нареченная!
Упредь поспела девица голову пригнуть, да о потолок не вдариться. Не впервой летать в объятьях бравого молодца. Тотчас в лесу округ избы все совы разом заухали, вторя их смеху счастливому. Лишь изба вздохнула жалостно.
Повел Иван Царевич невесту к отцу родимому во дворец царский. Выслушал их Царь-батюшка, возрадовался, да и благословил по-отечески. Вскорости тут и свадебку знатную сыграли! Гости все каблуки истоптали! Шла молва, даже Кощей с женой из-за моря прилетал на чуде трехголовом молодых поздравить. Вот, только странность на свадьбе той была. По одну руку от жениха красавица невеста восседала, а по другую пес дворовый сидел, прожорливый ужасно. Народ посудачил, посудачил, да и отнес энто к причудам царским. И я там был, мед, пиво пил, по усам текло, а в рот не попало. Так и ушел неемши.