- Ква-а!
Как увидал Царь чудо болотное, так и подкосились его ноженьки, осел он на трон золоченый, корона державная на нос съехала. Лягуха, не будь дурой, прыг к нему и давай лизать руку царскую, ластиться, чувствует, что судьбина ее, в час сей решается. Заголосил царь от ласки этакой. Вскочил на трон с прыткостью молодецкой, подол парчовый задрал.
- Что же ты, негодник, седины мои старческие позоришь! Ополоумел, никак?!
- Да не серчай, батюшка. Погодь, браниться. Это же не простая лягуха! А заколдованная Василиса Премудрая!
- Чого?
- Василиса, говорю. Слыхал, небось? Первая красавица, да искусница во всем нашем государстве. Уже пяток лет первые места берет в конькурсах разных по стряпне и ткачеству.
Глядит Царь на лягуху, ровно уксусу выпил.
- Кто же это ее так отделал то? Ась? Иль захворала болезная?
Припал Царевич к уху отцовскому и говорит:
- Притворяется она, замуж не желает. Я вот к бабульке схожу, узнаю, как назад ее в девицу оборотить.
- Ну, так и знал, что без старой сводницы тут не обошлося! Дитя родного с пути праведного сбила. Шалая старуха!
- Да брось ворчать, батя, благослови нас лучше по-доброму, по-отечески.
Упал на колени Иван, сгреб лягуху в охапку, преклонил низенько голову русую под милость отцовскую. Так и осталась лягуха в царских хоромах жить да поживать.
* * *
Три свадьбы играли, народ потешали!
Ванька-то дурак на лягухе болотной женится! Неужто не знали?
Придите сами взгляните, да пупы надорвите!
Будет вам потеха, бородавки свадьбе не помеха!
На "Горько!", чай, народ падкий,
Чяво, Ваня, поцалуй сладкий?
Смеялся люд над Иваном и избранницей его, пуще всего в том братцы преуспели с женами своими. Только не заботило то Ивана, был он кости широкой, лобной. Не пронять им было бравого молодца злым посмехом. Целовал он лягуху свою столь, сколь надо было, с чистейшей невозмутимостью упрямого осла заморского посла. Лягуха от чувств очумела чуток, икать начала. Пошутковал народ, напотешился, да и примолк. А потом и вовсе успокоился. Что за невидаль? - говорили. - На скус да цвет побратима нет. Хай, живет со своей квакухой, лягушонков родит. Нам-то что?
А Царевич опосля свадьбы хвать лягуху, да и к Яге в гости. Вышел на опушку к ветхой избушке на курьих ножках. Характерец, надо признаться, у развалюхи скверный был, неуступчивый. Принялся Иван кричать, к совести взывать.
- Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Давай, милая, чего тебе стоит? Не балуй.
Изба и не подумала слушаться. Развернулась задом к Ивану и давай рыть землю лапами, что комки полетели на его светлу голову.
- Тьфу... Ну, разбаловала тебя Яга, говорил ей, построже с тобой надобно. Будь я твоим хозяином, вмиг бы тебе ноги повязал, шелковой бы стала.
Тут в оконце старушка выглянула, двух передних зубов нету, космы рыжие кольцами завиты. А глаза так и сверкают огоньком с чертовщинкой.
- Аа-а. Цахевич! Ну, заходи милый, заходи. Тпх-уу, стоять окаянная. Опять ям нахыла! Щоб тебя...
Шагнул Иван к дверце ветхой, распахнул её широко, да, вовремя голову наклонил, чтоб о косяк не удариться. Тесна была избушка, не сравнить с хоромами царскими. Печь широкая в пол светлицы. Околь нее стол дубовый с лавками. Потолок низкий вениками сушеных трав увешан. А уж под утварью ведьмовской, бутылей да склянок там разных, усе полки ломились. Но не в новинку то было Ивану. Пообвык Царевич к убранству бабкиному. Чай, не первый год, тайком от бати, в гости к ведьме заглядывает. Дружбе их вскоре третий годок исполнится. За то время Яга ему чуть ли не родной стала, подсобит, коль надо, советом мудрым научит.
- Вот, бабуля, взгляни на мою женушку. Стрелу мою держала, сидя посередь болота. Что скажешь?
- Ну-ка, ну-ка, щас пховерим.
- Кв... к... в...х...
Ощупала Яга лягуху узловатыми ловкими пальцами с длиннющим монфикюром, затем бросила на противень и в печь.
- Ты чего вытворяешь, старая?! - кинулся Иван спасать суженую. Жалко ему стало бородавчатую, - не красавица, но все-таки не чужая ведь.
- Не мешай, Цахевич! Попортишь усё дело, и Пхемудрую свою не получишь! - охолонила его бабка и зашептала без остановки, -
Шла Василиса по дохожке,
Пхомочила белы ножки,
На огонек дунула,
В печь сушить засунула.
Суши суши тхяпки,
Суши суши лапки,
Пяточки суши тожа,
Снимись с лягухи кожа!
Печь огнем пыхнула, искры жаркие к потолку так и взметнулись.
Яга давай тянуть противень в обратку. А на противене... лягуха, как ни в чем не бывало - язык длинный высунула, часто дышит, как опосля парной бани, глазюки в кучу съехались.