- Кюва...
- Да, Цахевич, случай тяжелый, признаюсь тебе. Видать сильнее меня Василиса, не берет ее моя ворожба.
Закручинился Иван Царевич, запечалился. Увидела то Яга и говорит:
- Не мохай, Ванюша, помогу я тебе. Есть у меня, милок, дума, как можно женушку твою перехитрить. Слушай сюда. Василиса твоя - искусница, каких ишо свет не видывал. А уж когда до конькухсу дело доходит, так из кожи вон вылезет, усе позабудет, а пехвого места добьется. Тут, Ванюша, самолюбие ее нам службу и сослужит. Ты, главное, не пхопусти - когда она кожу скинет, хватай и в печку сразу бхосай. А для того нам надобно, чтобы батюшка твой конькухс устхоил середь снох своих.
Пехвое задание такое...
Созвал царь сынов своих, да и говорит:
- Хочу я сынки мои посмотреть, насколь хозяйственны мои снохи, да ваши жены! Пусть к завтрашнему дню испекут они по караваю душистому. Поглядим, чья женушка стряпухой лучшей окажется.
Пришел Иван Царевич к себе во светлицу. А лягуха его уже встречает, к ногам льнет.
- Слыхала, Василисушка?
- Ква!
- Батюшка к утру завтрашнему каравай требует испечь, желает поглядеть, какая из снох в стряпне искусней окажется. Не желаешь поучаствовать?
- Ква!
- Ну, ладно, ладно, я знаю, утро вечера мудренее будет, - молвил Иван и отправился спать.
Лежит, а сам глаза щурит, за лягухой наблюдает, ждет, когда она кожу вздумает снять да за стряпню приняться. Ждал, ждал, да и заснул.
Наутро Царь просмотрел подношения снох своих и речь молвил.
- Ну, что же, молодец сноха старшая, дочь купеческая, лучший каравай испекла. Хотя и не пропеченный, чуток.
- Спасибо, Царь-батюшка.
- И ты молодец, сноха средняя, дочь дворянская. Черств твой каравай, да вижу старалась, ромашки из теста выводила.
- Благодарствую, батюшка.
- А ты, сноха меньшая, чяво мне сухарь под ноги приволокла? А? Не тянет он на каравай, никак не тянет. Стыдись!
Царь даже приподнялся с трона. Вытянул белу ручку, указал перстом в лягухину сторону. Та, видимо, в защиту свою, сказать что-то хотела, рьяно так.
- Ква! Ква, ква!
Да кто ж ее знает, о чем она?
* * *
Вечером поспешил Царевич к Яге в гости.
Ведьма тем временем варила зелье приворотное, кой за монету на ярмарке продать вознамерилась. Как в оконце Ивана заприметила, мигом передник грязный скинула, тушки дохлых мышей в сторонку отложила. Хмурый вошел в избу Иван. Пролегли морщинки меж бровей молодецких.
- Что, Иванушка, не весел, что ты голову повесил?
- Да вот, Яга, не получилось Василису выманить, всю ночь почитай не спал, наблюдал. Не намерена жена кожу лягушачью сбрасывать, девицей оборачиваться. А что отцу поднесла, и говорить совестно.
Махнул рукой с горя Иван. Потрепала Яга его по кудрям шелковым, да успокоила:
- Не кручинься, Ванёк, усё обохазуется. Уступит Василиса. Такому-то молодцу как иначе? Ты, вот оно что. Слушай лучше втохое задание на конкухс...
Созвал царь сынов своих во второй раз, да и говорит:
- Хочу я сынки мои посмотреть, насколь умелые мои сношеньки в шитье белошвейном. Пусть к завтрашнему дню соткут они по ковру узорчатому. Поглядим, чья женушка лучшей рукодельницей окажется.
Пришел Иван Царевич к себе во светлицу. Лягуха скачет по комнате, мух ловит.
- Слыхала, Василисушка?
- Ква!
- Батюшка к утру завтрашнему ковер узорчатый соткать требует, желает поглядеть, какая из снох в рукоделии искусней окажется. Авось поучаствуешь?
- Ква!
- Знаю, знаю, утро вечера мудренее, - молвил Иван и отправился спать.
Лежит, а сам опять глаза щурит, за лягухой наблюдает. Вдруг, она кожу вздумает снять да за шитье приняться. Ждал, ждал, да и заснул.
На утро Царь оглядел подношения снох своих да и рассудил:
- Умница, средняя сноха, дочь дворянская, хорош твой ковер. Не стыдно и в палатах постелить!
- Благодарствую, батюшка.
- И ты, умница, сноха старшая, дочь купеческая. Сносен твой ковер, попоной на моем коне ему быть.
- Спасибо, Царь-батюшка.
- А ты, сноха меньшая, забери от ног моих тряпку половичную! Никакого проку от тебя нет! Стыдись!
- Ква! Ква! Ква!
* * *
Чернее тучи сидел Иван у Яги в избушке. Та чаю ароматного налила молодцу, да пирожками угостила с лесной малиною. Лишь потом с расспросами подступилася:
- Что, Цахевич, не весел, чяво голову повесил?
- Да вот, Яга. Всю ночь глаз не смыкал, наблюдал. Не желает Василиса кожу лягушачью скидывать. А уж, чего она отцу поднесла уместо ковра расшитого! Стыдоба одна! - ответил Иван. Опустил он буйну голову на ладони широкие. Надкушенный пирожок в сторонке лежать остался.