Солнце зашло. Золотой челн исчез, темнота опустилась на землю.
Сатми стоял у садовой калитки. Кто-то за стеной тихо позвал его. Он вошел осторожно, как в комнату больного. Когда-то он приходил сюда в совсем другом настроении. Не заметил, что в небрежно приотворенную калитку кто-то вошел и последовал за ним, держась поодаль. Он шел быстрыми шагами, а сопровождавшая его женщина молча плакала. Провожатая повела Сатми через сад к маленькому домику. Внутри горела затененная лампа. Откуда-то из темного угла выскользнула Нефрет. Сатми не сразу узнал ее в полутьме. В ее глазах он не увидел радости встречи: они были безнадежно грустны. Губы плотно сжаты, как у старшей сестры — царицы.
Нефрет порывисто приблизилась и подняла руки, собираясь обнять Сатми, но руки ее упали и сползли по складкам плаща, будто разглаживая их.
Они молчали. Шелохнулась оконная занавеска — могло почудиться, что за окном кто-то прятался.
— Нефрет! Хочешь ли ты стать моей женой?
Царевна подняла глаза, в которых читалась укоризненная мольба: «Зачем ты напрасно мучаешь меня?…»
— Ты согласна покинуть отчий дом и разделить со мной все тяготы неведомого будущего?
Нефрет внимательно слушала.
— Когда взойдет луна, нас будет ждать лодка. Пойдешь ли ты со мной?
Тихо, как наплакавшийся ребенок, ответила Нефрет:
— Я возьму обычное платье, мою любимую накидку и шкатулочку с зеркалом, которое ты подарил…
— Я уже ухожу, Нефрет. Жди меня у калитки. Я найду человека, который проведет нас к лодке и поможет нести твои вещи.
Нефрет наклонилась к возлюбленному. Сатми поцеловал ее, как сестру. В ту минуту она и впрямь показалась ему сестрой.
Так началась совместная таинственная жизнь, связавшая их навеки.
У самых ворот храма Сатми заметил какого-то человека; он оглядывался по сторонам и что-то искал на земле.
— Тотнахити, — произнес жрец.
Человек вздрогнул, выпрямился и повернулся к нему.
— Все готово?
— Быстрее, скоро взойдет луна.
— Идем.
Они даже не шли — бежали. Стена сада казалась бесконечной. У калитки что-то покатилось под ногами. Сатми нагнулся и схватил карлика.
Карлик скулил, как собачонка, пытался укусить Сатми за руки, искавшие его шею. Сатми наконец нащупал этот незаметный отросток между плечами и головой соглядатая. Изо всех сил сдавил пальцами его шею. Карлик уже не скулил — хрипел, царапался и сучил ногами. С трудом оторвав уродца от земли, Сатми начал бить его головой о стену. Наконец почувствовал, что тело карлика бессильно обвисли. Руки стали липкими. Сатми швырнул карлика на землю, как подушку. Глубоко вздохнул и позвал:
— Нефрет!
Калитка отворилась и в проеме появилась высокая фигура.
Это был Инени.
— Ступай за мной! — приказал учитель.
Дорога к храму была долгой. Дорога к храму была тяжелой. Сатми думал, что у него не хватит сил довести, вернее, дотащить Инени до святилища. Тело старца держалось последним усилием уже умиравшей воли. Он едва переступал неверными ногами. В зловещем свете луны, падавшем на Сатми, как обвинение, он отчетливо видел широко раскрытые глаза Инени. Обессиленные и немые уста верховного жреца застыли в беззвучном крике. В этом жутком рту тяжело, как змея, шевелился язык. Лицо Инени более не походило на лицо живого человека. Душа покидала тело провидца. Сатми словно тянул за собой мертвеца. Он втащил бесчувственное тело Инени в скромную келью. Когда склонился над старцем, тот уже не дышал. Его руки и ноги окоченели, бритая голова свесилась с ложа.
Так Сатми стал верховным жрецом. Завтра утром он пойдет в святилище. Отныне божество будет возвещать свою волю ему, а не Инени. Инени был трупом и его место занял живой Сатми. Кто мог теперь противиться его воле — воле верховного жреца, означавшей волю божества?