Свобода. Равенство. Братство.
Генеральный секретариат Ордена «Великий Восток Франции».
Верховный Совет для Франции и французских колоний О*.
Рю-Каде, 16, Париж 16.
Сообщение достопочтенным* Лож, к которым принадлежат судебные делегаты.
Параграф 303 Генерального регламента.
Париж, 25 августа 1900. Достопочтенным* Ложи* Объединенных Искусств в Гренобле.
Весьма* Дорогие* Братья Поручаем вам принять к сведению, что достопочтенные де Коржак и Лебюфон, наши братья, посланы нами для приведения в исполнение нашего судебного приговора относительно виновника взрыва в Тулоне и всех его соучастников.
Подписано:
Иоаким Гольдблат* секретарь.
Скрепил:
Моиз Френкель* субсекретарь[37].
Лебюфон промолчал об убийстве товарища. На вопрос о капитане он заявил, что тот погиб на «Ла-Стелле». Лебюфон еще был в Гренобле, где рассматривал похищенные им документы, как ложа «Объединенных искусств» получила из Генуи телеграфное сообщение:
«Де-Коржак изменнически убит спасшимся товарищем Лебюфоном. Назначьте опрос и немедленно приговор приведите в исполнение».
Телеграмма была шифрованная и не возбуждала подозрения на почте. Прочесть ее мог только мастер ложи, который пришел в ужас, познакомившись с ее содержанием. Он отдал приказание разыскать и привести обвиняемого. Тем временем, в вечерних газетах он прочел подробности этого дела, рассказанного матросами. Лебюфон и не знал о грозившей ему опасности, когда за ним пришли из ложи. Он подумал, что его зовут для дачи каких-нибудь пояснений относительно планов. Но когда его привели и поставили среди экстренно созванного торжественного собрания, он почувствовал нечто вроде испуга.
— Господа, братья, почтенные, что это значит?
Все молчали.
Вместо ответа секретарь собрания протянул ему вечерний номер газеты. Большими буквами значилось:
«АРЕСТ ПЯТИ УЧАСТНИКОВ УБИЙСТВА В САВОЙЕ.
СЕНСАЦИОННОЕ ОТКРЫТИЕ.
УБИЙСТВО КАПИТАНА „ЛА-СТЕЛЛЫ“ ЕГО ТОВАРИЩЕМ».
Лебюфон побледнел, зашатался: он понял все. Прерывающимся от волнения голосом он стал рассказывать о случившемся, стараясь обвинить кого-нибудь из матросов. Его замешательство его выдало. Все продолжали молчать. Он смутился и невольно себя выдал.
— Прочтите кодекс, — обратился председатель к секретарю.
— «Виновный в неоказании помощи погибающему товарищу, если за этим последует смерть этого товарища, приговаривается к смертной казни через обезглавливание».
— Виновен?
— Виновен!
— Осужден?
— Осужден! Смерть ему!
— Достопочтенные братья, — произнес, наконец, вышедший из оцепенения и пришедший в себя Лебюфон, — позвольте сказать несколько слов в свое оправдание.
— Говори, — сказал председатель.
— Почтенное собрание! Я вместе с товарищем де Коржа-ком был избран, как имевший уже немалые заслуги перед Орденом, всегда беспрекословно ему повинуясь, был избран, повторяю, для того, чтобы извлечь из общественного употребления необычайное и ценное изобретение инженера Дюпона и уничтожить все следы существования этой тайны. Я это выполнил, несмотря на трудность задачи, на риск, на смертельную опасность, от которой избавился с пятью матросами только тем, что мы никого не впускали в нашу уже тонувшую лодку. Я веслом не работал. Это клевета. Я, полунагой, вычерпывал воду из пробитой лодки, которую заткнул собственным платьем. Правда, мне померещился голос де Коржака, но это был его последний крик, когда, с пробитой веслом головой, он уже шел ко дну. Было невозможно его спасти. Но было невозможно его спасти и ранее, иначе как поменявшись с ним местом. Этого героизма не имел никто из нас, думавших каждый только о себе. Но я не знал еще, что это капитан: их тут было убито несколько человек, была ночь, и притом темная. Но, кроме того, обратите, господа, на то внимание, что я должен был во что бы то ни стало исполнить приговор совета над Дюпоном. Пусти я лишнего утопающего матроса в лодку, и он не спасся бы, и я бы потонул, и приговор не был бы исполнен. Теперь судите меня, правильно ли я поступил или нет. Повторяю: не щадя жизни, я исполнил поручение верховного совета. Должен был я щадить жизнь каких-то матросов, рискуя оставить приговор без исполнения? Отвечайте! Я кончил.
Его поэтому и обвинили только в неоказании помощи. Но в данном случае — как он мог оказать помощь? Он должен был исполнить предписание, хотя бы это и стоило жизни его самого и его товарищей.
— Лебюфон, вы оправданы: вы свободны. Идите с миром, — сказал председатель.
Все присутствующие в знак согласия кивнули головой, говоря:
— Он невиновен!
Лебюфон ускользнул от правосудия человеческого. Он вышел из здания ложи и не знал, что ему предпринять.
«А вдруг те матросы сумеют доказать, что их обвинение не клевета? Жить под такой угрозой! Ведь каморра его найдет по всему свету! От нее не скроешься».
37
…