Чтобы род выжил, эволюция сохраняла не просто привлекательных для мужчин женщин, а таких, которые обладали необычными свойствами; среди них буквально инстинктивное стремление принадлежать мужчине, отыскивать себе спутника и подчиняться ему. Может быть, если он хватал ее за волосы, отбрасывал к стене пещеры и насиловал на шкурах зверей, для нее это было ожидаемой кульминацией ее врожденного желания принадлежать ему.
Я улыбнулся, вспомнив обычаи своего мира, которые в своей отдаленности все же напоминают древние обычаи пещер: жених переносит невесту через порог в свой дом, как пленницу; крошечные обручальные кольца напоминают примитивные веревки, которыми связывали руки первых невест, а позже золотые наручники, которые надевали на плененных принцесс, когда вели их под приветственные крики толпы по улицам как рабынь.
Да, подумал я, слова Вики не такие уж странные, какими кажутся.
Я мягко сказал:
- Мне нужно идти.
- Когда я в первый раз тебя увидела, Кабот, - сказала она, - я поняла, что принадлежу тебе. Я хотела быть свободной, но знала, что принадлежу тебе - хотя ты не касался меня, не целовал - я знала, что с этого момента я твоя рабыня. Твои глаза сказали мне, что ты мой хозяин, и в глубине души я это признала.
Я повернулся, собираясь уходить.
- Я люблю тебя, Тарл Кабот, - неожиданно сказала она и потом, чуть смущенно и испуганно, опустила голову. - Я хотела сказать: я люблю тебя, хозяин.
Я улыбнулся этой поправке: рабыне не разрешается, во всяком случае публично, называть хозяина по имени. В соответствии с обычаем правом называть мужчину по имени обладают свободные женщины, преимущественно вольные спутницы. Горянская пословица утверждает: рабыня становится дерзкой, если ее губам позволяют касаться имени хозяина. С другой стороны, я, подобно большинству мужчин Гора, если девушка не издевается, не ведет себя вызывающе, если поблизости нет свободных женщин, предпочитал, чтобы меня называли по имени; мне кажется, что каждый понимает: нет ничего лучше, чем когда твое имя произносят прекрасные уста.
В глазах Вики была тревога; девушка как будто пыталась притронуться ко мне через пластик.
- Могу ли я спросить, куда идет мой хозяин?
Я обдумал вопрос и улыбнулся ей.
- Я иду давать гур Матери, - сказал я.
- Что это значит? - спросила она, широко раскрыв глаза.
- Не знаю, но собираюсь узнать.
- Тебе обязательно идти?
- Да. Мой друг может быть в опасности.
- Рабыня довольна, что хозяин ее смелый человек.
Я повернулся.
Услышал сзади ее голос:
- Желаю тебе добра, хозяин.
Я на мгновение повернулся, увидел ее лицо и почти бессознательно поцеловал кончики пальцев и прижал их к пластику клетки. Вика поцеловала стенку напротив того места, которого коснулись мои пальцы.
Странная девушка.
Если бы я не знал, насколько она жестока и коварна, я бы, может, сказал бы ей что-нибудь ласковое. Я пожалел, что коснулся стенки: не сумел скрыть своего отношения к ней.
Ее игра великолепна, убедительна. Она почти заставила меня поверить, что беспокоится обо мне.
- Да, - сказал я, - Вика из Трева, рабыня, ты хорошо сыграла свою роль.
- Нет, - взмолилась она, - хозяин, я тебя люблю.
Рассердившись на себя, что чуть не обманулся, я рассмеялся.
Осознав, что ее игра проиграна, она закрыла лицо руками, опустилась на колени и заплакала за прозрачной пластиковой стеной клетки.
Я отвернулся. Меня ждали более важные проблемы, чем предательская рабыня из Трева.
- Я буду хорошо кормить и поить эту самку, - сказал хранитель вивария.
- Как хочешь, - ответил я и ушел.
27. В ПОМЕЩЕНИИ МАТЕРИ
Все еще был праздник Толы.
Хотя уже время четвертого кормления.
Уже почти восемь горянских анов, или десять земных часов, как я сегодня рано утром расстался с Миском, Мулом-Ал-Ка и Мулом-Ба-Та.
Диск, на котором мы добрались до помещения, где я нашел Миска, теперь у входа в туннели золотого жука. И пусть там остается, как доказательство того, что я вошел и не вышел.
Хуже, что пришлось оставить на диске переводчик, но мне казалось это необходимым: в туннели золотого жука не ходят с переводчиком; а если его на диске не найдут, могут заподозрить: не то, что я вернулся из туннелей, а скорее, что просто сделал вид, что вхожу. Слова двух мулов у входа могли и не убедить их хозяев царей-жрецов.
Мне понадобилось недалеко отойти от вивария, чтобы сориентироваться и понять, в каком районе роя я нахожусь; вскоре я заметил транспортный диск, так сказать, припаркованный на газовой подушке у входа в распределительный зал. Никто за ним, конечно, не присматривал, потому что в замкнутой, строго регулируемой жизни роя воровство, за исключением щепотки соли, неизвестно.
Так что я, по-видимому, создал прецедент, поднявшись на диск и наступив на полосы ускорения.
Вскоре я уже несся по подземному залу на своем, учитывая значение и срочность дела, можно сказать, реквизированном экипаже.
Я пролетел около пасанга, прежде чем остановил диск у другого входа в распределительный зал. Вошел и через несколько минут вышел в пурпурной одежде мула. Клерк, записавший по моей просьбе расходы на счет Сарма, сказал, что мне нужно как можно быстрее нанести на одежду запись запахами, в которой удостоверяется моя личность, указывается количество черт в характеристике и прочее. Я заверил его, что займусь этим немедленно, и вышел. А он мне вслед поздравлял меня с тем, что мне позволено стать мулом, а не оставаться низменным мэтоком.
- Ты теперь не только в рое, но и часть его, - расплылся он.
Красную одежду, которая перед этим была на мне, я сунул в ближайший контейнер, откуда ее пневматически переместят в отдаленные мусоросжигатели, расположенные где-то под роем.
Потом снова поднялся на диск и полетел к комнате Миска.
Тут я в течение нескольких минут подкрепился грибами и напился. За едой я обдумывал свои будущие действия. Можно попробовать отыскать Миска. Вероятно, я погибну вместе с ним или в попытке отомстить за него.
Потом я подумал о Вике. Она сейчас тоже в клетке, но ее клетка, в отличие от моей, тюрьма. Я потрогал ключ от ее клетки, висевший на ремешке у меня на шее. Почему-то я надеялся, что ее не очень расстроит пленение; потом почувствовал презрение к себе за эту слабость и решил, что надо радоваться ее жалкому положению. Она его вполне заслужила. Я спрятал металлический ключ под одеждой. Вспомнил тяжелую прозрачную клетку на четвертом ярусе вивария. Да, часы заключения будут долгими и одинокими для остриженной Вики из Трева.