Впряженный в давильный камень буйвол размеренно кружил вокруг маслобойни, делая свое привычное дело.
Арбок Перч жевал хлеб, а на сердце была такая тяжесть, словно этим самым давильным камнем прижало. Перед глазами стояли хеттский жрец с окровавленным ножом в руке и Арванд Бихуни. Пожиратели людей всегда вместе, будь то хетт или армянин. Эх ты, Мари-Луйс, они ведь и тебя сожрут. Ты воюешь за единобожие. Да поможет тебе твой един бог. Только как?..
Голоден он был изрядно. Оттого и не заметил, как умял все, чем его потчевали. Но пора было уходить.
— Да утроят тебе боги то, что я убавил в твоем доме! — сказал он, подымаясь. — Надо идти, брат.
— Куда ты в такую пору? Забыл, что боги в обиде на тебя? Нашлют ночных бед, несдобровать. Дождись утра.
Арбок Перч пристально глянул на него и поднял свой сверток.
— А ты что-то недосказал мне?
— Что тут говорить, — с досадой пожал плечами хозяин дома. — Развалины не иголка, под шапку не упрячешь. Они вопиют. Мы уже не принадлежим себе. Село разрушили поля истоптали.
— Кто это сделал? И за что?
— Село приняло тебя с твоими мятежниками, наделило чем могло, как у нас, у армян, принято. Царь про то прознал, явился, двенадцать твоих воинов на кол вздернул, а сельчан наших, каждого десятого, велел заживо сжечь. Против кого ты руку поднял? Где ищешь справедливость, заблудший? Из-за тебя и мы пострадали…
Арбок Перч впервые в жизни не мог понять, что же с ним творится. Мозг вдруг как молнией пронзил вопрос: и это то, о чем мечталось? Его люди убиты, а разделившие с ними хлеб-соль сельчане понесли жесточайшую кару.
Придавленный тяжестью своих дум, он направился к двери.
— Доброго пути! — пожелал ему хозяин. — И да помогут тебе боги!
— Ни в коем случае! — оборвал его Арбок Перч. — Отныне я сам себе бог.
Хозяин сокрушенно воскликнул:
— Конец света!
— О, нет… Только начало света. Я отправлюсь сам к себе. Иду искать себя, узнать, кто я есть. Я…
— Путь добрый!..
Арбок Перч шагнул за порог, и густая темень поглотила его.
Проходя разрушенным селом, Арбок Перч увидел посаженных на кол людей и содрогнулся. Неужто и весь мир в такой тьме и муке, как это полуразрушенное село?..
Евфрат здесь неспокойный, бурный. «Прощай, великая река. Услышу ли еще твой рокот? А впрочем, чужая ты теперь и пропади пропадом…»
Арбок Перч забирался все глубже и глубже в лес. Вспомнилось, что царица находится неподалеку, в крепости Хагтарич, сокрытой в дремучей чащобе. Она и сюда приехала со своим намерением сокрушить бессчетный сонм богов и восславить единого бога Мажан-Арамазда. Восславить?.. А жрецы вон снова принесли в жертву человека…
На развилке дорог Арбок Перч задумался: идти или нет к царице? А почему бы и нет? Надо прийти к ней, положить к стопам голову злосчастной жертвы и сказать: «Не бывать по-твоему. Извечно человек должен приносить в жертву другого, себе подобного. Нет, твое желание неисполнимо…»
А еще он скажет и многажды повторит: «Твой царственный супруг уничтожает моих людей, но при этом позволяет, чтобы враждебные нам хетты, сговорившись с нашими мерзкими жрецами, у нас же в дому принесли в жертву человека!..»
Лес живет своей жизнью. В нем свои голоса и посвисты. И в нем своя затаенная тревога. В лесных деревьях живут души наших предков… Дерево священно, а человек ничто. Деревьями обычно украшают резные врата храмов, а потом в этих же храмах приносят в жертву людей… Всюду страх, и человек везде беззащитен в этом мире ужасов.
Может, если владыкой над людьми останется всего один бог, как того хочет царица Мари-Луйс, и страха станет меньше?.. Не вберет же в себя один Мажан-Арамазд всю силу зла низверженных богов?..
А вот и Хагтарич. Крепостные ворота охраняются воинами личной охраны царицы, которые сразу узнали одинокого путника.
— Э-эй, ты Арбок Перч? — крикнули ему сверху.
— Да, верно, я Арбок Перч.
— Тебя ищет царь! — со страхом проговорил кто-то из воинов. — Твоя голова оценена щедро. За нее обещаны десять рабов и надел земли в пятьдесят пахотных дней?!
— Но вам-то что с того, братцы? — усмехнулся Арбок Перч. — Ведь едва ли достанется хоть малая толика из объявленной за меня награды. Исполните-ка лучше доброе дело, проводите меня к царице.
Воины посоветовали ему лучше не показываться царице.
Арбок Перч с горечью спросил:
— Может, вас завлекает обещанная царем плата за мою голову? Тогда вот она, нате, секите, братцы.
И тогда один из воинов, не говоря больше ни слова, пропустил Арбок Перча в ворота и повел его к царице.