— И поделом! — гремела толпа.
Мари-Луйс внимательно наблюдала за расправой. А в ушах у нее нарастал звон. Он шел сверху. Словно колесница спускалась с небес на землю. Никак, знамение?!
— Люди! — воскликнула царица. — Крушите храм и забирайте себе все, что в нем найдете. Все принадлежит вам! Разрушьте до основания эту обитель зла и преступления, именуемую храмом!..
Толпа ринулась к распахнутым вратам.
Отрубленную голову жертвы захоронили на том самом месте, где свершилось убиение…
К вечеру царица и Арбок Перч возвратились в Хагтарич.
— Едем ко мне, — предложила она Арбок Перчу. — Этой ночью я хочу пировать с тобою. Ты не против?
— Я с удовольствием, божественная.
А темнота уже заволокла все вокруг.
Домочадцы местного старосты, у которого остановилась царица, счастливые оттого, что она их почтила, сбились с ног, угождая ей во всем.
И сейчас они накрыли стол, достойный их славной гостьи.
Мари-Луйс усадила Арбок Перча напротив себя. Настроение у нее было буйное. Она пила то вино, то пиво, которое тоже было крепким. Не отставал от нее и Арбок Перч.
Временами царица заливалась смехом, ерошила густые всклокоченные волосы своего гостя и подтрунивала над ним.
— Жаль, что твоей Ерес Эпит нету с нами. Когда вернусь домой, приглашу ее в гости. Сделаю своей наперсницей и буду любить, как родную дочь. Ведь муж-то ее ты, отважный мятежник. Тоже мною любимый!.. О, тебя нельзя не любить, Арбок Перч!..
Известно, какая это любовь. С кровавыми всполохами…
Арбок Перч хитро усмехнулся и сказал:
— Неужели царица думает, что я, поддавшись ее сладкоречивым заверениям, сойду со своего пути?
— Вовсе нет! — Мари-Луйс отхлебнула глоток вина. — Я знаю, что ты человек твердый. И свет мой богиня Эпит-Анаит не даст соврать, как неприятны мне мужчины с изменчивым нравом. Таких надо в наказание обряжать в бабий балахон или оскопить, и пусть ходят в жалких жрецах. У нас в лесах обитает, говорят, какое-то животное, которое от большой любви к своим детенышам пожирает их. Ты слыхал такое?.. Поступки властвующей женщины непредсказуемы. От нее лучше, как от змеи, держаться подальше. Я, например, получаю удовольствие, когда вижу обезглавленным того, кого любила!..
Привели музыкантов. Они заиграли, и царица потянула Арбок Перча танцевать.
Буйный это был танец, полубезумный.
Мари-Луйс скоро устала до изнеможения, но выпила вина и снова потащила гостя в пляс, при этом еще и запела.
— Ну, Арбок Перч, спасибо! Дай поцелую тебя в лоб! — крикнула она и, чмокнув его, наконец села.
Но покоя на душе у нее не было.
— Зовите сюда всех, кто есть в доме, — приказала она, — пусть веселятся, пируют с нами.
Скоро в зале уже яблоку негде было упасть, столько набилось народу. И все не могли надивиться: с чего это вдруг Арбок Перч восседает за столом у Мари-Луйс?!
Рассветный луч скользнул в помещение через узкое окно. Царица рванулась ему навстречу и вдруг остановилась. Лицо стало хмурым. Она поняла, что опьянела и плохо держится на ногах. Это обозлило ее.
— Темно здесь, дайте света!..
Принесли еще свечей, добавили масла в горящие светильники. В зале все засияло. Царица наполнила свой кубок вином и протянула его Арбок Перчу:
— Ты очень завидный мужчина, Арбок Перч. Кроме супруга, никто и никогда не пил из моего кубка. А тебя я, вот видишь, жалую. Из чувства искренней любви и приязни. И знай, раз твои губы касаются кубка богоравной царицы, ты удостоишься быть среди бессмертных, когда окончится твоя земная жизнь. Утешайся этим… И еще знай, что я не имею намерения мешать твоим деяниям, но скорблю, что им не суждено сбыться… Я люблю тебя, мой раб, ведь со дна жизни вон куда тебя вытащила. И эта любовь моя… Только моя.
Арбок Перч взял протянутый ему кубок и поцеловал царице руку.
Она сгребла в ладонь его шевелюру и воскликнула:
— Пей и проси кровожадную богиню Эпит-Анаит, чтоб вела тебя к исполнению твоих желаний. Цель твоя уже близка, скоро торжество… Уже сбывается… Вот оно — в руках…
Никто не заметил, как царица извлекла из складок своего одеяния небольшой кривой кинжал.
Мари-Луйс рывком притянула к себе Арбок Перча и одним ударом отсекла его буйную голову…
Горячая кровь брызнула на хлеб.
Наступило утро.
Весть о бесславной смерти Арбок Перча пришлась по душе Таги-Усаку. Один соперник пал. Остается еще…
Имя второго Таги-Усак и мысленно не мог произнести, так велик был ужас от своей дерзости.