Однако силы иссякали, и Мари-Луйс наконец решила встретиться с Арвандом Бихуни один на один.
Она пригласила его. Он явился и был принят.
Царица заговорила с ним величественно и властно:
— Не стану обволакивать сладкоречием и пустословием то, что хочу тебе сказать. И кривить душой, как это любишь ты, Арванд Бихуни, тоже не буду. Я позвала тебя, чтобы заявить, что ты лжец и заговорщик!
Лицо верховного жреца покрылось испариной.
— Опомнись, царица! Что ты такое говоришь?!
— Ты предаешь своего царя его врагам! Ты изменяешь армянскому трону!..
Арванд Бихуни подумал, что царицу, наверно, восстановил против него Таги-Усак. Кто бы еще мог?.. Смиренно опустив голову, он сказал:
— Таги-Усак внушил тебе всю эту несусветицу? О царица, опомнись, откажись от своих чудовищных обвинений!..
— Таги-Усак сказал только правду. То, что сын у меня не от супруга. Незаконнорожденный!..
— И однако, великая царица, да онемеет мой язык, это правда, что сын у тебя незаконнорожденный?.. О прости, прости меня!..
— Разве ты не знал?
— Знать-то знал, но…
— Но молчал? — прервала его царица. — А потом решил наконец поведать всему царскому двору, да что двору — всему городу, и тем сколотил вокруг себя настроенных против меня людей. Так ведь? О мерзавец!
И тут Арванд Бихуни взвыл:
— Ты бесчестишь богов, женщина!
— Боги низвергнуты. Не вещай от имени несуществующих богов! Я уничтожила их вместе с твоими храмами — гнездами всех зол и грехов!
Мари-Луйс подошла к нему вплотную, взяла за ворот и со всей силой тряхнула:
— О подлое создание! Предатель!..
Верховный жрец бухнулся на колени. Надо любой ценой спасаться, уносить ноги от этой ужасной женщины. Он стал молить о милосердии, оправдываться.
— Каюсь, царица! — вопил он. — Пощади заблудшего. Обещаю сделать все, чтобы пресечь и опровергнуть страшную ложь! Я помогу тебе!
Мари-Луйс потянулась к опоясывающему ее кушаку, в складках которого прятала кинжал, но ограничилась тем, что ударила верховного жреца носком в подбородок, и, отойдя, села на свое место. Если его сейчас уничтожить, а сделать это ей очень просто, то кто же тогда опровергнет чудовищную ложь, — как она сможет очистить свое дитя, уберечь его?.. Нет, не время еще уничтожать эту мразь.
Верховный жрец лежал распростертым. Он неспособен был о чем-то думать, только чувствовал, что отныне с удвоенной силой ненавидит враждебную к богам царицу.
Мари-Луйс сделала ему знак, чтоб поднялся.
Арванд Бихуни встал, оправил свое облачение и хотел сесть, но царица не разрешила:
— Стоять! Ты не заслуживаешь того, чтобы сидеть в моем присутствии.
Верховный жрец понял, что на этот раз спасен, но все же спросил с деланной робостью:
— Какую смерть ты мне определяешь, царица?
Мари-Луйс не мигая глядела на него. «О дитя мое, единственное счастье жизни, я обязана спасти тебя, пусть даже ценою своей жизни!..»
После долгой паузы она сказала в ответ на вопрос жреца:
— Ты не стоишь того, чтобы твоя мерзкая жизнь кончилась от моей руки, Арванд Бихуни.
— А чего же я вообще стою?..
Царица не ответила. Онемела от боли и тревоги. С трудом придя в себя, она сказала:
— Ты обязан опровергнуть свою ложь.
— Исполню непременно, царица!..
— Никто!.. Слышишь, никто из тех, кто распространял эту ложь, даже те, кто хоть краем уха ее слыхали, не должны остаться в живых. И умертвишь их ты!..
— Будет исполнено, великая царица.
— А теперь сгинь с моих глаз.
Арванд Бихуни поклонился и вышел.
Царица направилась в детскую. Ребенок безмятежно спал с выражением ангельской невинности на лице. Его черные кудри были схвачены обручем, увенчанным золотой птичкой.
Мари-Луйс опустилась перед кроваткой на колени.
— О дитя! Мое несчастное дитя!..
И эту ночь, и весь следующий день Мари-Луйс не отходила от сына. Рассказывала ему легенды и сказки, запомнившиеся еще из детства в далеком отчем горном крае, играла с ним. И то и дело надевала ему на голову корону и любовалась.
Мальчик безудержно веселился.
Дни проходили в стенаниях и страданиях.
Во дворце, в старом и новом храмах каждый день кто-нибудь умирал. То два-три жреца, то кто-то из придворных. Умирали скоропостижно, загадочно и таинственно.
Мари-Луйс знала обо всем происходящем: Арванд Бихуни держит свое обещание…
В один из дней царица попросила привести к ней лучшую в городе жрицу-гадалку. Раньше она никогда такого не делала, всегда порицала разного рода вещунов-предсказателей. Но сейчас сердце занозой пронзала такая боль, что надо было любой ценой, пусть хоть ценой самообмана, чуть успокоиться, погасить огонь души.