А Таги-Усак продолжал:
— Надо перекрыть и разрушить все дороги, которые ведут из Хеттского царства в нашу страну. И первым делом дорогу на Мецамор. Прикажи разобрать все мосты на пограничных реках, чтобы враг не мог пройти к нам и нанести урон.
Каранни с восхищением взглянул на него.
— Ты, звездочет, заронил мне в душу подозрение. Неужто не властью богов нас окружают? Ведь я могу за твою дерзость по отношению к богам бросить тебя в костер!
— Такое наказание не ново для астрологов, государь наш. За правду можно и в огне сгореть. До каких пор человеку жить как слепому, в вечной тьме…
Каранни прервал этот разговор и спросил, не пожелает ли астролог последовать за ним на восток.
Таги-Усак смиренно склонился и тихо сказал:
— С большим бы удовольствием, государь. Но я могу в чужих краях открыть нечто такое, что потревожит твою душу. Неведение о положении звезд и их предначертании бывает по большей части полезным для правителей. К тому же моего возвращения ждет твоя прекрасноликая супруга, наша царица Мари-Луйс. Я должен провести наблюдение за движением звезды Гайка и поспешить обратно в Нерик.
Каранни не настаивал на своем предложении.
На площади перед храмом развели огромный костер. Жрецов связали, покидали в костер и всех сожгли.
Наутро, проснувшись, горожане содрогнулись, увидев то, что осталось на месте костра. Увидели оци и повешенных на колоннах храма старосту Мецамора, всех его жен, детей и домочадцев. Никто не узнал, за что наказаны жрецы и староста. Никто не отважился задать такой вопрос не только соседу, но даже кому-то из близких.
Занимаясь целыми днями обучением новобранцев, Каранни почти не бывал в Мецаморе. Но однажды он решил съездить на медеплавильни.
Мецамор — прибрежный город в холмистой части Айраратской долины, расположенный прямо напротив Масиса, слева от Ерасха. Река Мецамор, огибающая этот город, берет свое начало неподалеку, в камышах и в рощах священных белых кленов, там, где обилие подземных вод.
Горновой, синеглазый, высокорослый, совсем еще молодой человек, вызвался проводить царевича в подземелье. Каранни на миг подумалось, не в бездну ли он его ведет, может, хетты дознались о расправе над своими лазутчиками и уготовили месть — безвестную гибель престолонаследника в этих топях?.. Хорошо, что вовремя подоспел. Непременно надо будет одарить жрицу-карлицу. Дам ей рабов, землю и… мужа. Да, да, и мужа тоже. И еще все имущество повешенного старосты. Сегодня же надо написать царю хеттов Мурсилису, пристыдить его за то, что все засылает и засылает лазутчиков… Но Каранни тут же отказался от мысли о письме. Псу мяса не кидай, узнает, что прежних воров прикончили, новых зашлет. Пусть лучше пока ждет, надеется на возвращение своих людей…
Вошли в довольно просторное помещение. Свет падал в него сверху. В нишах полыхали языки высокого пламени. На помощниках горнового были только кожаные передники да деревянные башмаки. Из каменного ложа, где шла плавка, по наклонной канаве тонким ручейком стекал расплавленный металл. Каранни, внимательно глядя на него, сказал:
— Он какой-то белый…
— Да, государь наш, медь вообще-то красноватая, но, когда соединяется с оловом, светлеет. Получается бронза, более твердый сплав. Режет все, что пожелаешь. Сейчас покажу.
Один из помощников протянул ему какое-то оружие с заточенным концом.
— Это напильник, божественный. Смотри!
Один из помощников протянул ему какое-то оружие с заметную стружку.
— Хвала тебе! Это чудо! А ну прибавьте свет!
Зажгли факелы. Каранни сел на литую скамью и, обращаясь к Артит Арару, сказал:
— Закажи этому горновому, пусть отольют статую, воздвигнут ее в храме и заведут обряд поклонения Мецамору, пусть приносят во имя его в жертву девять бычков и в два раза того больше овец. Мецамор — это защитная броня царства моего отца!
Артит Арар с готовностью поклонился:
— Все будет исполнено, божественный!
А горновой продемонстрировал еще одно чудо. Выкованным своими руками мечом он рубанул по медной броне, и она разлетелась на несколько частей.
Один из сыновей Андзева взял у горнового меч и ударил по его лезвию своим мечом, который тут же разлетелся надвое.
Все были восхищены и удивлены.
Каранни заметил, что на рукояти меча горнового выгравированы какие-то письмена.
— На каком языке это написано? — спросил он.
— На нашем, армянском.
Каранни такого никогда не видел, хотя хорошо знает ассирийско-вавилонские и хеттские знаки письма.
— Откуда ты взял эти знаки?
— Спроси у Таги-Усака, государь, — ответил горновой. — Он расскажет подробнее, так как сам их отыскал.