Как бы там ни было, но с приближением царицы и хетты тоже покорно опускались на колени.
Мари-Луйс увидела вдруг в толпе Таги-Усака. Прижимая к груди лиру, он стоял в группе медников. Выходит, ему удалось собрать отряд из мастерового люда?.. Царице это пришлось по душе. Однако, когда она приметила рядом с астрологом привлекательную девушку с венком из ивовых ветвей на голове, ей стало не по себе и сердце словно ледяным холодом пронзило. Царица поманила пальцем следующего за нею Арбок Перча и шепотом спросила:
— Кто эта девушка, что стоит рядом с Таги-Усаком?
— Дочь медника Миная, божественная, — ответил Арбок Перч без тени зависти к Таги-Усаку. — Она у него единственная. Зовут Нуар.
— Красивая дочь у Миная! — задумчиво проговорила царица. — Замужняя?
— Ездила на поклонение к морю Наири… Там она принесла свою девственность… на алтарь богам. Твой благословенный супруг Каранни выдал ее замуж, однако человек этот умер в первую брачную ночь, не успев даже воспользоваться своим правом…
— Выходит, дочь Миная — вдова?
— Да… Вдова. Но…
Нуар была очень нарядна, платье отделано драгоценными каменьями. Руки унизаны браслетами и кольцами. Мари-Луйс, глядя на нее, подумала: уж не престолонаследнику ли она подарила свою девственность?..
Что-то вроде ревности шевельнулось в ней.
Кого винить? Себя или эту Нуар? Цари, они ведь в таких случаях безвинны. Им богами разрешено срывать девственность у любой из своих подданных.
Как бы то ни было, а в сердце у Мари-Луйс словно заноза засела.
Процессия торжественно спустилась к берегу священной реки Тер Мадон. Таги-Усак, Нуар и отряд ее отца следовали за царицей. Чуть выше по течению бурлил небольшой водопад, но к запруде, у которой остановилась процессия, вода утихла, и русло тут было очень широкое.
Жрецы, держа над головами маленькие фигурки, изображающие богов, вошли в воду. И царица тоже ступила в реку, а за нею и ее свита. Стали поливать друг друга водой. Всем сделалось весело, кто-то радостно вскрикивал. Особенно ликовали девушки, и среди них Нуар. На запястье ее рук, на босых ногах звенели и сверкали браслеты, разные амулеты. Все на ней было красивым — и цепь на шее, и серьги, и пояс.
Вскоре все вышли из воды. Служанки переодели царицу, сняв с нее все мокрое. Мари-Луйс погладила свою подопечную девушку-хеттку.
— Не замерзла, душа моя?
— Нет, матушка царица! — и девушка поцеловала руку Мари-Луйс.
Арбок Перч демонстративно прошел мимо Нуар, но процедил сквозь зубы:
— Ты бы тоже переоделась, не то простудишься, ошалелая козочка.
Нуар только засмеялась в ответ.
— Царица о тебе спрашивала.
— Обо мне — царица?.. — возликовала Нуар. — И ты, конечно, не поскупился расписать меня?..
— Не гогочи, — резко оборвал ее Арбок Перч. — Ты же вдова. Стыдно.
— Стыдно тебе! — разозлилась Нуар. — Рука того, кому я была отдана в жены, не коснулась меня, знай это и выкинь из головы все, что тебе в нее надул бог лжи.
— Царица очень интересовалась тобою, — хитро ухмыляясь, сказал Арбок Перч.
— Не думаю, что и она, как ее супруг, решит выдать меня замуж.
— А вдруг?..
— Надеюсь, только не за тебя.
Нуар опять весело засмеялась и побежала к своим.
Зарезали и освежевали коз и баранов, стали жарить шашлык. Начинался праздник, который должен длиться девять дней и девять ночей.
Вечером, уходя на покой, Мари-Луйс, явно медля, огляделась вокруг, ища Таги-Усака. Но его нигде не было. Не было и дочери медника Нуар…
В доме медника Миная в этот вечер сверкало море огней. Светильники было чудо как хороши и все разные: то в виде львиной лапы, то головы дракона. Дымок от них тянулся к ердику[15].
Нуар варила рыбу в глиняном горшке и пекла лепешки на раскаленных от огня камнях. Одну из них, пышущую жаром, она протянула Таги-Усаку:
— О такой вкусноте ты небось и не мечтал никогда! Ешь, наслаждайся.
Таги-Усак с удовольствием съел лепешку и спросил:
— Кто тебя научил печь такую прелесть?
— Бабушка моя. А ее никто не учил. Все это от праматери нашей, богини Эпит-Анаит. От великой и светоносной Эпит-Анаит, у которой в ногах лежат львы, чтобы в клочья разрывать таких гордецов, как ты! — Нуар горько улыбнулась.
Таги-Усак сделал вид, что не слышал ее последних слов.
Гости заполонили весь дом. Рассевшись на карпетах[16], они вели неспешные беседы. Это были люди мастеровые, медники, гончары, плотники, каменотесы. Нуар оделила всех лепешками, подала тушеных бобов и пива. Затем, постучав в медный круг на стене, чтоб изгнать злых духов, поставила перед гостями и рыбу. Все принялись за еду.