— Что вы за люди, из каких мест? — спросил Каранни.
Выяснилось, что и те, убитые, и этот пленник — чужеземцы, вторгшиеся в страну армян. Они окружили Бойлакан и бьются сейчас там с целью захватить город.
Язык, на котором говорил пленник, был грубый, гортанный, но сыновья Багарата Дола как-то понимали его.
Царевич приказал, чтобы половина арцахских конников и приданный им полк с тыла налетели на осаждающего город противника и уничтожили его. Неожиданность удара сулила безусловный успех.
Каш Бихуни незамедлительно исполнил приказ: войска были подготовлены к бою и скоро выступили.
Подойдя к вражьему стану, они поначалу наткнулись на черные шатры, в которых, как оказалось, стервятники пооставляли своих жен, детей и все награбленное. Тут же сбились бесчисленные отары овец, стаи собак. Мужчин не было, они рвались в крепость, осаждали Бойлакан.
Войско Каранни своим появлением повергло вражий лагерь в панику. И конники и воины на колесницах стали крушить шатры и давить всех насмерть.
Осажденные бойлаканцы, увидев с крепостных стен царское знамя и узнав своих конников, подняли радостный крик.
Неожиданность удара с тыла и героическая отвага армян сделали свое дело. Противник стал сдавать позиции. Ну и, надо признаться, вооружен он был из рук вон плохо. С луками да палками перед конницей и боевыми колесницами не устоишь.
Тем временем распахнулись крепостные ворота, и из них лавиной вырвался полк воинов Багарата Дола. Теперь враг уже был между двух огней, и поражение его стало неизбежным.
Каранни приказал не убивать только малых детей и девочек-подростков, а всех остальных уничтожить.
Резня продолжалась до вечера. Враг сделал несколько попыток прорваться из окружения, но ему это не удалось.
К ночи все было кончено.
Жрецы развели костры и стали подбирать и сжигать тела убитых врагов.
К шатру царевича подкатил на колеснице Багарат Дола. И хоть был он устал и измучен, лицо сияло торжеством.
С благодарностью бросившись на колени перед Каранни, он воскликнул:
— Да будет вечной помощь богов тебе, благословенный государь мой, богоравный Каранни! Никогда и ничем не оплатить мне твоего великого благодеяния!
Престолонаследник поднял его, крепко обнял и предложил сесть.
— Как это, однако, вышло, брат Багарат Дола, что нечестивцы осадили твой город?
Человек хоть и не первой молодости, властитель Арцаха был польщен, что царевич назвал его братом.
— Они довольно часто прорываются к нам, божественный. Мы в вечной схватке с этими мерзавцами, как на огне жаримся. Нет на них ни бога, ни дьявола. Ничем не занимаются. Ни землю не обрабатывают, не сеют, не пашут. Только грабежом и живут.
— И много бедствий причинили?
— Все посевы перепортили, разрушили несколько деревень, народу поубивали видимо-невидимо. Я вышел к Ерасху, чтобы там их остановить, да вот не удалось. Большая часть конницы встречала тебя… Пришлось оттянуться и закрыться в стенах Бойлакана. Очень своевременно боги послали нам тебя!
Каранни как мог утешал его и велел устроить праздник в честь победы.
Каш Бихуни привел к царевичу троих пленных вражьих военачальников. И хотя это были сильно обросшие здоровяки, вид у них был жалкий.
Каранни с любопытством оглядел их, сам подал каждому напиться и спросил:
— Откуда вас принесло к нам?
— Из степных далей.
— А зачем явились?
Пленники с удивлением переглянулись.
— Воевать пришли…
— За что воевать?
— Ну как так — за что?.. Мы войной добываем свой хлеб. Война — это наша жизнь!
— И много вас?
— Много. Целых полмира населяем.
— А как велик мир, половиной которого вы владеете?
— Сколько можешь пройти, это и есть весь мир, — ответил один из пленников. — Сколько твоя стрела пролетит…
Было уже за полночь, когда вступили в город. Все прямиком направились в храм для жертвоприношения, а затем до рассвета пировали.
Всю ночь двери храма оставались открытыми. Никто их не охранял. Даже воины, из боязни темноты, не входили туда. Девять колонн высились перед входом. Днем все тут было украшено цветами и омыто водой священной реки Тер Мадон, вокруг били в барабаны, отгоняя злых духов, чтобы не проникли в Нерик.
Мари-Луйс не спалось и было очень беспокойно. Перед глазами стоял Таги-Усак и рядом с ним дочь Миная Нуар.