“Мне показалось, что братья твои о чем-то перешептывались с Матаном и на тебя оглядывались…” – сказала Аталья мужу Йораму. “Я тоже это заметил…” – мрачно ответил супруг, и рука его непроизвольно скользнула к рукояти меча. Они не обменялись более ни словом, но одномыслие с союзником ободрило Аталью. Теперь нужен план.
4
Над Иерусалимом нависало ночное небо. Луна и звезды то появлялись, то скрывались за бегущими облаками. Во дворце отбушевал ужин, трапеза подходила к концу. Муж Йорам восседал в царском кресле. По правую руку его устроилась Аталья. Братья сидели рядком. Напротив расположились первосвященник Одед, а с ним Матан и старшие коэны из храма. Аталья видела, как мрачен лик Йорама. Это не огорчало ее, скорее радовало, хоть не было в душе веселья. Сладкое – последнюю перемену кушаний – единственная женщина за столом вызвалась подать сама. “Надеюсь, мужчинам будет приятно получить угощение из рук супруги монарха!” – проговорила она.
Аталья вышла и вскоре вернулась с подносом, на котором высились кувшин и кубки, наполненные лучшим вином из подвалов дворца. Слуга нес блюда с фруктами. Против каждого из сидящих она поставила его угощение, сопровождая это действо приятной улыбкой и приветливым словом. “Дорогих гостей прошу отдать честь дарам наших садов и виноградников!” – сколь могла любезно воскликнула она.
Похвалы царскому напитку вскоре сменились отчаянной зевотой. Некоторые из сидевших за столом почувствовали усталость и запросились спать. Аталья указала царским братьям на комнату, где их ждали постели. Одед и коэны простились с хозяевами и отправились домой. Из всех людей храма остался только Матан, неожиданно утомленный и посему получивший приглашение Атальи переночевать во дворце. Муж Йорам, бодрый и сумрачный, удалился в свои покои.
Аталья не последовала за мужем. Она притаилась у двери и принялась глядеть в замочную скважину. Йорам метался от стены к стене, яростно жестикулировал, говорил сам с собой. “Конечно, они заговорщики! – слышала Аталья глухой трагический голос, – моей смерти они хотят! А где улики? Нет их! Выходит, страх затмевает разум мой? Что делать? Подскажи, Господи, как поступить? Коли за жизнью моей они пришли – долг мой первым прикончить их! Иль нет в сердцах их зла? Не может не быть! Они задумали цареубийство!”
“Самое время помочь ему сомнения отбросить!” – мелькнула мысль в голове Атальи, и она ринулась в комнату, где крепко спал Матан. Решительно выхватила кинжал из-за пояса его. Он не почувствовал – в кубки Матана и братьев мужа она добавила сонное зелье. С добычей в руках Аталья прокралась снаружи к окну горницы, где терзался бедный Йорам, и перебросила клинок через решетку.
“Что это там за звук, словно железо ударило по камню? – услыхала Аталья голос мужа, – о, это кинжал, добрым ангелом брошенный в окно! Всевышний подает мне знак! Теперь наверняка я знаю – они задумали меня убить! Не выйдет! Господь не оставил меня! Я сделаю это первым!”
Аталья слышала, как Йорам, схвативши оружие, бросился в комнату, где спали братья. “Они не вскрикнут, они вообще не проснутся!” – злорадно подумала Аталья и скрылась в своей опочивальне.
Тем временем обезумевший Йорам вонзил клинок в грудь одного из братьев. Распалившись от вида крови, он по-звериному сладострастно умертвил остальных. Свершив расправу, швырнул окровавленное орудие убийства в угол и устремился прочь из комнаты. Ворвался в свои покои. Упал на пол. В голове пустота. Кровь дико стучала в висках. Что дальше? Как скрыть свершившееся? “Ложь, навет, жестокость обратятся во благо, храня царя!” – лихорадочно думал он.
Йорам сорвал с себя окровавленную одежду, кинул в очаг. Выскочил нагим на ночной двор, нырнул в пруд, смывая с тела красные следы. Вернулся, оделся в чистое. “Для объяснений требуется благовидность, – собираясь с мыслями, соображал он, – не выйдет правдой, так правдоподобием глаза замазать и языки связать. Я царь, а страх пред властью размягчает благородных убеждений алмаз твердейший!”
Между тем Аталья выждала немного, потом разбудила служанку, отправила узнать, что за шум во дворце, не случилось ли чего.
“Госпожа! Господин! Смертоубийство!” – раздался вопль служанки. Аталья и Йорам опрометью бросились на крик. Девушка с лучиной в руке дрожала от страха. “Вон там!” – вскричала она, указывая на открытую дверь горницы, где час назад свершилось злодеяние. Йорам выхватил у девушки лучину, засветил ею факел и вбежал в комнату. Аталья последовала за ним. Страшная картина преступления, дело рук его, предстала пред Йорамом.